– Никак заблудилась, заплутала, девица красна?..
Ей даже оглядываться было страшно, так жутко прозвучал невесть откуда возникший хриплый, дрожащий голосок.
– Что это ты не отвечаешь, девица? – елейным тоном. Топает, ногами по земле чавкает, будто по болоту их тянет.
«Не оглядываться, только не оглядываться», – уперто твердила себе Ника и шла вперед, с ужасом понимая, что тропа уводит в лес. Тот самый, откуда с Аглаей вышли. Тот, где болото, тварь и черные иноходцы с гикающими наездниками. А позади хриплый не отстает, Ника его спиной чует.
– Обернись, краса девица! Я ничего молодец! – Хихикает мерзостно, а по коже у Ники мороз. – В дом свой приведи, с родителями познакомь, я мужем хорошим буду.
Ника остановилась у первого дерева. Куда далее? Вперед, в чащу жуткую. Оглянуться еще страшнее – встретится нос к носу с хриплым и отчего–то твердо знает – нельзя. А хриплый уж в спину дышит, и чует Ника, как пальцы рук ее касаются. Холодные, влажные. От ужаса у самой ладони вспотели, в жар кинуло. Стоит и трясется.
Откуда внезапно вышел огромный черный волк, не заметила. Только остановился и щерится. Руки тут же от Ники отдернулись. Волк прижал уши и, не произнеся ни звука, прыгнул. Нервы не выдержали, Ника зажмурилась и завизжала.
– Ты чего тут после захода шастаешь? – сказали прямо в ухо, прерывая визг.
Ника распахнула глаза. Перед ней стоял высокий крепкий парень. Ни волка, ни хриплого за спиной не было. Солнце, по всему, уж давно зашло. Вокруг тьма. И забор бревенчатый, вот он, рядом, в шаге от нее, высится темным ребристым полотном. Ника кинулась на шею спасителю, не рыдала, тряслась всем телом, не в состоянии успокоиться.
– Говорили тебе не выходить одной за ворота. Чего на ночь глядя поперлась? – волок ее спаситель к створкам. Рука крепко сжимала запястье, Нике было больно, но от пережитого страха она не могла сказать ни слова. И только когда парень впихнул ее в калитку собственного дома, выдавила приглушенное:
– Спасибо!
Он сверкнул темными глазами, на секунду отразившими блеклый свет луны. И совсем близко завыли соседские собаки. Протяжно и дико, будто восстала в них кровь древняя, волчья. Ника не могла сдвинуться с места, пока не пропал спаситель во тьме. Собаки еще долго выли, а позже скулили, испуганно прижимаясь к косым будкам и забиваясь под сени.
– Странный, – подвела итог Ника, выдрала из земли соломину и начала ее жевать. – Парень вроде, а коса по пояс.
– Черная?
Ника кивнула.
– Тимир его зовут, – вздохнула Аглая.
– Ты успела познакомиться?
– Пришлось.
И