Андре нажал какую-то кнопку на боковой панели тележки. Развернулось высокое зеркало.
Джина изучила свое отражение. Пылкая наяда! Когда она получит миллион долларов – лучше два миллиона – она непременно сделает Андре своим персональным модельером.
Андре все еще бормотал комплименты: «Непревзойденная возвышенность! Чаровница. Впечатляюще, неподражаемо! Никто не сможет оторвать глаз…»
Дверь отодвинулась, в комнату зашел Фозерингей. Андре низко поклонился и сложил руки на животе.
Фозерингей взглянул на Джину: «Ты готова. Хорошо. Пойдем!»
Джина подумала: «Лучше всего покончить с этим здесь и сейчас».
«Куда?» – спросила она.
Фозерингей слегка нахмурился и отошел на пару шагов, чтобы пропустить Андре, удалившегося вместе с тележкой.
Джина сказала: «Я пришла сюда по своей воле. Я зашла в эту комнату сама, меня никто не принуждал. При этом я прекрасно понимала, чтó делала. Теперь вы говорите мне: „Пойдем!“ Прежде всего я должна знать, куда мы идем. А потом уже решу, пойду я туда или нет».
«Похоже на то, что ты не слишком нуждаешься в миллионе долларов».
«В двух миллионах. И я достаточно в них нуждаюсь, чтобы потратить весь вечер на предварительное расследование… Если я не получу эти деньги сегодня, я получу их завтра или на следующей неделе. Так или иначе я их получу, я давно так решила. Что скажете?» – она опустилась в воздушном реверансе.
Зрачки Фозерингея сузились. Он сказал, сдержанно и размеренно: «Хорошо. Два миллиона. Теперь мы поднимемся на крышу и поужинаем. Тем временем ты получишь указания».
II
Они медленно парили под куполом в зеленоватом пластиковом пузыре. Под ними простирался коммерческий фантастический ландшафт далекой планеты: серый газон, сучковатые красные и зеленые деревья, отбрасывающие контрастные черные тени, пруд, заполненный флюоресцентной зеленой жидкостью, клумбы экзотических цветов, грядки грибов.
Пузырь потихоньку дрейфовал в воздухе – по всей видимости произвольно – то высоко, под почти невидимым куполом, то низко, под кронами деревьев. Блюда, вместе с бокалами охлажденного вина и подмороженного пунша, появлялись одно за другим в центре стола.
«Чудесно и роскошно!» – думала Джина. Но почему бы Фозерингей тратился на нее? Может быть, он испытывал романтические чувства… Она поиграла с этой мыслью, тайком наблюдая за ним. Такое допущение представлялось неубедительным. Фозерингей не делал никаких ходов, характерных для флирта. Он не пытался очаровать ее любезностью или впечатлить показной мужественностью. Джина вынуждена была раздраженно признать, что ее собеседник выглядел… безразлично.
Она поджала губы. Происходящее приводило ее в замешательство.