Люблю я мудрое спокойствие природы —
Душистых, дымных вечеров задумчивый туман
И тихий шёпот засыпающих полян,
И блеск звезды, и неба своды.
Мне близко всё на сей земле благословенной;
Иду я в даль некошеных полей,
Внимаю голосу далёкому церквей
И вижу свет вечерний, Богом сотворенный.
ВОПРОС
Вопрос важнейший требует ответа:
Как отличить нам гофру от портпледа?
Мудрец дает простой совет —
Не ставьте в ванную портплед,
А в гофре не храните смокинг,
Во избежание стыда, —
Не влезет просто он туда.
МОНОЛОГ УСТАВШЕГО МУЖА.
Жара и месяц – ночь ужасна,
Опять не спишь ты, враг опасный.
Усни, несчастная, усни!
Закрой разверсты алчны очи,
Плыви навстречу южной ночи,
В колодец тропиков нырни!
Вчера, забыла? штиль был полный,
На море не играли волны,
Как перья белые паши,
Но ты резвилась от души!
Так вот! Теперь всё изменилось.
Чтоб по бутикам не носилась
Ночами, днями напролёт —
Тебе заказан самолёт!
Под голубыми небесами
Ты полетишь, маша крылами,
Блестя на солнце, как луна!
А я…
Скользя щекою по салату,
Предамся смелому разврату
Уже, друг милый, без тебя!
СКОМОРОХ И СТОЛПНИК
По прочтении Лескова
Он, душу спасая, от мира бежал,
И в знойной пустыне он столпником стал.
Дни, годы летят – за рассветом рассвет,
И в постном стоянье прошло тридцать лет.
И вот, на молитве, в полуночный час
Убогому столпнику явлен был глас:
«Внемли, старче, очи горе возведох,
В Дамаске далёком живёт скоморох.
Он шуткой забавной людей веселит,
На дудке играет, в бубенчик звенит.
Слезай со столпа, да в Дамаск ты иди
И там скомороха скорее найди.»
В Дамаск многогрешный! Как можно ему,
Смиренному старцу, зачем, почему?
Но голос упрямый опять зашептал:
«Почто ты не внемлешь, почто возроптал?
Ты времени старче-то зря не теряй —
Сойди со столпа, да в Дамаск выступай!»
Смущён и испуган наш старец и вновь
Тяжёлым сомненьем изломана бровь.
Сердечной молитвой ту ночь скоротал,
Ужели лукавый его искушал?
Но ночью грядущей опять зазвучал
Таинственный шёпот, чтоб старец восстал,
Но паки молился и медлил опять
Испуганный столпник в Дамаск выступать.
У жизни свой срок, а у страха свой век;
Молитва молитвой, но слаб человек.
Зарёй обозначилась новая ночь —
Он с камня спустился и двинулся прочь.
Опустим