Это подействовало. Голый подскочил с пронзительным воплем, но, разглядев, кто это сделал, несколько поутих.
– Мишка! Твою мать… – Краем замурзанной простыни он вытер лицо, – …какого?..
– Там из штаба дивизии пришли… С утра трындят – где Котовский, вынь и положь Котовского. Что я им скажу?
– Ладно. Ох, черт! Голова трещит! – Котовский схватился за голову с мучительной гримасой.
– Что это за свинарник? – Мишка презрительно поморщился. – Что ты здесь устроил? Тебе обязательно надо все превращать в хлев?
– А, заткнись! – буркнул Котовский. – И без тебя голова раскалывается. Хорошо так вчера посидели… с девочкой.
– С девочкой? Какой еще девочкой? Где она?
– Ушла, наверное. А который час?
С этой мыслью Котовский потянулся к тумбочке с перевернутой лампой, сбросил пустую кобуру на пол, принялся шарить по тумбочке. Лицо его при этом менялось с такой выразительностью, что Мишка не выдержал:
– Ты что, в цирке? Что ты клоуна из себя корчишь?
Вдруг Котовский резко сел на кровати, подогнув ноги по-турецки, и захохотал, как сумасшедший. У Мишки вытянулось лицо.
– Ты с ума сошел? – ласково, как принято разговаривать с маленькими детьми, спросил он.
– Ох, Мишаня, ты не поверишь! И я бы не поверил, если бы кто рассказал! Грабанула она меня, шмара эта, с большими сиськами! Вот как есть грабанула! – продолжил хохотать Котовский.
– Эта девка тебя ограбила? – У Мишки распахнулись глаза.
– Не поверишь – часы забрала, и наган, и кошелек еще с червонцами сверху был! Даже одеколон вытащила из тумбочки! Ох, умора!
– Что тут смешного, ты ненормальный? – прикрикнул на него Мишка. – Какая-то сука тебя ограбила, а ты ржешь?
– А что мне, плакать, что ли? Ох, умора! А девка была горячая. Бедра такие… А грудь… Нет, ну надо же! – и, хлопнув себя по ляжкам, он снова расхохотался.
– А стол кто перевернул? – На лице Мишки появилось странное выражение.
– Так мы и перевернули! Девка была крупная… Я на столе пытался ее.. А стол и перевернулся…
– Ты больной, – вздохнул Мишка, – денег хоть немного было?
– Да вроде прилично! Вчера только перевод за ранение получил, на три месяца здесь пособие положено. Так что крупная была сумма.
– Надо найти шалаву, – сказал Мишка, – я скажу кому следует – суку быстро отыщут, и к ногтю!
– Вот еще чего, – Котовский вдруг стал серьезным, – буду я счеты сводить с бабой! Бабе мстить – не мужское это дело. Ну ее. Грабанула – и ладно. От меня не убудет. А к ногтю – зачем ногти-то пачкать?
– Где ты ее подцепил, хоть скажи?
– Да в борделе на Ланжероновской! Веселое такое заведение. Занавески в цветочек. Классная была девка, с широкой костью. Мне такие нравятся. Мы на Дерибасовской еще кутили. Потом я сюда ее привез.