– А до этого, значит, было не прямо?
Дженни воздевает перед собой руки, словно преподнося проблему или обращаясь ко мне с мольбой.
– Вам объявят импичмент. Если вы не переломите ситуацию, не совершите чего-то заметного, сенаторы-однопартийцы вас кинут. Я знаю, что добровольно вы в отставку не уйдете. А значит, президент Джонатан Линкольн Данкан войдет в историю благодаря всего одному достижению: его первым заставят уйти с поста.
Глава 5
Поговорив с Дженни и Кэролайн, я через коридор направляюсь в спальню. А там уже Дебора Лейн открывает сумку с медицинским добром.
– Доброе утро, господин президент.
Стягиваю галстук и расстегиваю рубашку.
– Утро доброе, док.
Она смотрит на меня оценивающе, и взгляд у нее не радостный. В последнее время я на многих произвожу такое впечатление.
– Вы снова забыли побриться, – делает замечание доктор Лейн.
– Успею. – А вообще, не бреюсь я вот уже четвертый день. Еще в колледже у меня была такая примета: не бриться неделю перед экзаменами. Внешним видом я людей поражал: волосы на голове у меня в лучшем случае светло-каштановые, зато на лице – совсем другое дело. Неким образом рыжий пигмент просачивается в щетину, окрашивая ее в огненно-каштановый. К тому же борода у меня растет очень быстро; к концу сессии меня все называли Полем Баньяном[9].
После колледжа я и не вспоминал о примете. До сих пор.
– Вид у вас усталый, – говорит врач. – Сколько часов сегодня спали?
– Два-три.
– Этого недостаточно, господин президент.
– Следить приходится за многим.
– А не будете спать, не уследите вообще ни за чем. – Она прикладывает к моей груди стетоскоп.
Доктор Дебора Лейн – специалист-гематолог из Джорджтауна. Выросла в Южной Африке, где царил апартеид, потом бежала в Соединенные Штаты за высшим образованием, да так домой и не вернулась. Коротко стриженные волосы у нее совершенно седые, взгляд оценивающий и в то же время мягкий.
Последнюю неделю она наведывается в Белый дом ежедневно. Куда проще и не так подозрительно, если профессионального вида женщина – пусть даже не особенно скрывающая медицинскую сумку – заглядывает домой к президенту, чем если б сам президент ежедневно наведывался в больницу Джорджтаунского университета.
Она накладывает мне на руку манжету тонометра.
– Как самочувствие?
– У меня огромный геморрой, – отвечаю. – Может, глянете, не спикер ли это палаты представителей?
Доктор бросает на меня быстрый взгляд, но не смеется. Даже не хихикает.
– А в целом хорошо.
Она светит мне фонариком в рот. Внимательно осматривает грудь, живот, руки и ноги, потом велит развернуться и осматривает сзади.
– Синяки выглядят хуже.
– Знаю. – Раньше они напоминали сыпь; теперь мои ноги смотрятся так, будто по ним прошлись молотком.
Еще во время первого срока губернатором