– Извините, полковник, что заставил вас ждать, – поднялся со своего места министр, протягивая ему руку, – столько сразу свалилось, что трудно оправиться. У меня очень мало времени. Садитесь. И давайте коротко. Чем могу вам помочь?
– Нет, – ответил полковник, – вы не поняли. Это мы приехали сюда, чтобы помочь вам. Нам приказано обеспечить вашу безопасность.
– Спасибо, – буркнул министр, – вот уж не ожидал, что окажусь в центре внимания террористов. Вы считаете, что покушение может повториться?
– Всякое бывает, – уклонился от ответа Кикнадзе, – мы поменяем вашу охрану. К вам теперь будут прикреплены трое наших сотрудников, не считая меня самого.
– Значит, теперь вы будете в моем личном распоряжении, – усмехнулся Полетаев. – Как ваше имя-отчество?
– Дмитрий Георгиевич.
– Объясните, Дмитрий Георгиевич, что я должен делать?
– Ничего. Только ознакомить нас с вашим сегодняшним графиком. А завтрашний обговорим с вашими помощниками.
– Сегодня в шестнадцать у меня встреча с западными банкирами. В восемнадцать еду к премьер-министру. Вечером вернусь в министерство. Когда точно – не знаю. Это зависит от нашей встречи с министром. Кстати, на завтра ничего особенного не запланировано. Я улетаю в Лондон. Думаю, там меня наши террористы не достанут.
Он с улыбкой посмотрел на Кикнадзе, но тот не изменился в лице. Только сообщил:
– Мы летим с вами.
– Считаете, что это необходимо? – удивился Полетаев.
– Разумеется, – кивнул Кикнадзе, – с этой минуты мы будем постоянно с вами. И с членами вашей семьи.
– Они в поликлинике.
– Знаю. Там уже дежурят двое сотрудников из службы охраны. Думаю, вашим близким ничто не грозит, но лучше подстраховаться. Так что будем охранять вашу жену, дочь, внуков, зятя.
– И зятя тоже? – удивился Полетаев.
– Он считается близким родственником. Или вы думаете иначе?
– Нет, нет, конечно. Правда, не представляю себе, как вы будете охранять моего непутевого зятя. Впрочем, это дело ваше. Видимо, вы правы.
– Мы постараемся не стеснять свободу передвижения членов вашей семьи, – пообещал Кикнадзе, – но они должны понимать, что речь идет исключительно об их безопасности.
Полетаев подумал, что Людмила вряд ли будет способна что-либо понять. Она уже дважды звонила ему за истекший час, желая убедиться, что с ним все в порядке. По телевизионным каналам передавали то противоречивую, то недостоверную информацию о покушении, и Людмила места себе не находила от тревоги. В два часа дня по одному из каналов передали сообщение о его гибели в собственном автомобиле, и Людмила снова бросилась ему звонить, а потом никак не могла прийти в себя от возмущения.
Он понимал, что она волнуется. Но, с другой стороны, проведя столько лет рядом с ней, осознавал и другое. Ее постоянные звонки и крики были отчасти «игрой на публику». Она все