Настенька незаметно протащила в свою комнату серовато-молочный телефонный аппарат, плотно закрыла дверь и набрала нужный номер. Весёлый голос Дарьиного отца сообщил, что верной подруги ещё нет дома. Настя извинилась за поздний звонок и попросила передать, чтобы Дарья немедленно позвонила, как только соизволит вернуться.
Настя долго и сосредоточенно рассматривала свои миндалевидные розово-бежевые ноготки, потом прошлась по комнате взад-вперёд и взглянула на часы. Без пятнадцати одиннадцать, а Дашки всё нет. Укатила на гулянку со своим Владом и оставила Стаську мучиться от переизбытка информации. Уже стукнул третий час женской судьбы Настёны, а ей даже не с кем поделиться своими переживаниями. В голове метались сотни мучительных мыслей и чувств: от счастья и безмерной радости до сожаления и даже раскаяния. Чтобы убедить себя в том, что всё не так уж и плохо, Настя решила позаимствовать у матери из её неприкосновенных запасов грамм пятьдесят самогона, которые выпила залпом и, вытерев слёзы, вызванные горячительным напитком, стала ждать моментального результата. Но моментального ничего не произошло. Смятение ещё больше усугубилось невесть откуда взявшейся полуночной активностью. Настенька жаждала собеседника, советника, добрых утешающих слов, хотя чего доброго могла сказать ей Дарья, недолюбливающая Санечку и неоднократно осуждающая Настю за её, тогда ещё мысленный, блуд?
«Но Дарья сейчас повизгивает в объятьях Влада, – мрачно подумала Настенька, сгорающая от едкого одиночества и незаслуженной заброшенности. – И конечно же, ей сейчас не до меня».
За последнее время Даша сильно изменилась. Ушла в неизвестность, превратилась в сумрачную тень несуществующего бытия. Настенька с ужасом осознавала, что теперь рядом с собой подругу не чувствует, не осязает её присутствия; прочное бестелесное «я» Дарьи её пустое инертное тело покинуло. Дашенька стала теперь другая, чужая и даже отчего-то неприятная. Настёна ломала голову над причиной возникновения этих таинственных метаморфоз, приписывала их к вспыхнувшей к герою-музыканту феерической любви, но почему-то не находила в этой любви ничего любовного. Чувства Дарьи, несмотря на их силу и глубину, были какими-то эфирными, граничащими с убийственным безразличием. В своей безумной любви Дарья была похожа на умирающего, неистово влюблённого в свою сладостно-греховную жизнь, но уже смирившегося с необратимым трагическим финалом.
Её нужно было спасать, но беспокойная Настенька была слишком поглощена собственными проблемами и переживаниями, чтобы отвлекаться на чужие, и нуждалась в помощи ничуть не меньше, чем её пасмурная подруга.
Отчего так пессимистично? Вот вам пример любви, неоднократно воспетой инженерами слова, выдающимися творцами-слагателями, любимцами муз, великими литераторами, романистами, поэтами и ещё многими другими достойными людьми. Любовь должна быть тождественна счастью, быть его сопутствующим синонимом