Как я уже отмечал, периодически, прерывая свой ужин, мы выходили на то место курения и за перекурами, и между всяческими нашими разговорами, шутками и прибаутками изрядно захмелевших мужчин, мы как бы между прочим делали всё то и так, как показывал командир батальона. Всё строго по его «инструкции». Терпеть, как, может быть, каждый из нас думал про себя до этого, уже ни у кого не получалось. После принятия «на грудь» страхи свалиться с крепости в пропасть как-то притупились и приутихли.
В один такой наш общий выход, когда мы, как и положено, стояли за стеной, не высовываясь на открытую площадку, Игорь Татаринцев как-то очень стремительно и неожиданно для всех нас отделился от группы с зажжённой сигаретой в зубах и быстро-быстро засеменил к бойнице, расстёгивая на ходу штаны. Точнее, никто не видел, что он делал в тот миг, когда шёл справить свою нужду, по причине кромешной тьмы и оттого, что он был повёрнут к нам задом. Просто я сам так предположил, потому что не затушенная сигарета была у него в зубах, а не в руке. Значит руки у него были свободны. Что же ещё в это время он мог ими делать? Как-то неправдоподобно скоро, почти мгновенно он дошёл до того места, где все мы делали это дело, и какие-то секунды там «копошился».
Никто даже и глазом не успел моргнуть, как в это самое мгновение в тишине ночи раздался громкий выстрел. Почти одновременно – щелчок попадания пули в каменную стену и свист отлетающих от неё осколков. Затем – тяжёлый хлопок от падающего тела Игоря… Наступила зловещая тишина… Несколько секунд полное молчание в окружающем пространстве нарушал только шум глухо тарахтевшего где-то вдалеке дизеля. Лично для меня эти мгновения тянулись очень долго. Сознание пронзила и парализовала единственная мысль: «Пипец! Беда не приходит одна!.. Допрыгались! Допились!.. Вот теперь мы точно не выполнили распоряжение командира «вернуться всем в целости и сохранности!..»
Эта мысль точно была не в голове ― она прошла так, что как будто бы что-то материальное действительно прошило меня снизу-вверх, поразило меня чем-то невидимым, хуже удара током. Я предельно ясно ощущал своё состояние тогда. В следующие после предельного внутреннего оцепенения мгновения в голове понеслись мысли… Захаровские: «Нас не спрашивают! Нас душат! Козыри – буби, господа офицеры…!»
После напряжённой паузы кто-то (не я!) осторожно и тихо позвал: «Игорь! Игорь… Ты живой?» Через пару долгих секунд послышалось кряхтение и шумное сопение самого Игоря. Послышалось, что он вполголоса говорил сквозь зубы: «… такую-то мать! На х*й! Вроде живой…» Далее неслись в темноту только непечатные выражения…
Одновременно от того места, где он лежал, в нашу сторону с невероятной, просто неописуемой скоростью поползло что-то тёмное. Нет! С такой скоростью человек ползать не может, только бегать. Но он полз! … Это был Игорь. Поравнявшись с нами, он резко вскочил под разразившийся громкий