Гайки закрутили где-то через месяц после того, как «первая высадка» уехала домой. Еще и поэтому Калугин так грустит – он успел хлебнуть немножко воли и застать момент перелома, когда ООН продавила наших, и те заставили МВО ввести жесткие ограничения на контакт. Ну и «старики» не стеснялись при Косте в выражениях, объяснив ему по-простому, чем обычно кончается такой застой для карьерного дипломата. Надо отдать им должное, они не сидели на чемоданах, а исполняли свои обязанности – при любом удобном случае выбирались во дворец и много общались с детьми вождя, гулявшими по базе как ни в чем не бывало. Именно дипломаты первыми догадались, что подростки выполняют на базе какую-то сложную миссию – не столько учатся у нас, сколько изучают нас самих.
Из-за культурного эмбарго и всех этих запретов мы оказались в довольно щекотливой ситуации. Между туземцами и рядовыми членами экспедиции успели сложиться такие отношения, испортить которые, во-первых, глупо, а во-вторых, просто не по-людски. Нельзя плевать в искреннюю честную симпатию. Думаю, нам проще было бы улететь отсюда, чем отказаться от неформального общения. В конце концов, русские не виноваты, что нравятся местным, а те нравятся нам, хотя и развивают у некоторых – вот как у меня, например, – комплекс неполноценности.
Нас в городе любят и ждут. У нас там друзья-приятели. Если мы перестанем ходить к ним в гости, они загрустят и придут сами. Это как запретить Унгелену кататься верхом на бэтээре – вот попробовал нынче один такой… Даже против своей воли мы ежедневно нарушаем резолюции ООН о невлиянии, нераспространении, недопущении и тому подобном. Нам позволено только наблюдать, и мы стараемся держаться в рамках, но ты сам поди понаблюдай, когда тебе задают вопросы и ждут честного ответа. Чтобы избежать эксцессов, надо перестать вовсе соваться в город. Мы живем здесь в чертовски нервной обстановке, когда любой неосторожный шаг может быть истолкован как нарушение – и дорогие зарубежные партнеры рано или поздно откопают доказательства оного. А дальше – как повезет. Сегодня Россия на международной арене демонстрирует несгибаемую волю, а завтра ей надо с кем-то вступить в альянс временно, и она слегка прогнется. Следом начнут прогибаться министерства и ведомства, а в итоге компания хороших парней, кукующая на планете, до которой лететь два месяца, огребет со всех сторон. У всего личного состава экспедиции общий начальник – МВО, – но у каждого есть еще свой, так сказать, родной, который, извините за выражение, не преминет. Не упустит случая, если по-простому. И даже наш с Калугиным продвинутый, мудрый и коварный департамент Министерства иностранных дел еще как не преминет.
И жизнь экспедиции осложнится до предела, хоть и правда улетай.
Знакомый косогор совсем не изменился. Я сел на краю, привычно свесив ноги, и подумал, не снять ли ботинки, но вспомнил, что кремом от загара – или для загара? – у меня намазано далеко не все.
– Крем! – будто прочитав мои мысли, встрепенулся Калугин.
Я