А начальница писала и писала, не обращая внимания на жидкость, ползущую из нее по чулкам.
Дописав, положила ручку на стол и направилась в бокс, где работал использовавший ее донор. Нагнулась над кушеткой – я невольно отметила, сколь хороши ее ноги, ненастояще длинные из-за тонких шпилек – и вышла со скомканной простыней в руках. Вернулась за стойку, открыла еще одну, не замеченную мной узкую дверь, исчезла в темноте.
– Гигиена у нас на всей высоте научно-технического прогресса, – сказал доктор. – После каждого акта белье меняется, даже если осталось чистым. У Александры в кладовой кипа свежего, после конца рабочего дня использованное забирают в прачечную, и так далее.
Начальница цеха защелкнула дверь, прошла с тот же бокс и принялась застилать кушетку. При этом она наклонялась так, что я невольно отвела глаза, чтобы не увидеть всего, что темнело и блестело у нее между белых ягодиц над черными краями чулок.
– Вот это и есть наш процесс, – подытожил Шанин. – И это еще не предел. Ну, теперь вы все видели, пойдемте знакомиться с коллегами.
– Куда? – спросила я, поняв, что помещение имеет бездну всяких закоулков.
– В бытовку, – коротко ответил доктор, увлекая меня в дальний конец цеха. – Надеюсь, вам понравится и там.
– Я тоже, – я кивнула, поняв, что здесь все продумано до мелочей.
Краем глаза я увидела, как Саша протирает шваброй идеально блестящий пол.
6
«Комната отдыха» приемщиц – как правильно именовалось помещение, где мои новые коллеги коротали свободное время – в самом деле мне понравилась.
Слепо забеленные до откидывающихся фрамуг окна не мешали ощущению света. В одном углу стоял горшок с высокой драценой, в простенке около двери сияло ростовое зеркало, как в магазине одежды, наполнявшее помещение простором. В комнате разместились три кушетки, шкафы, несколько стульев, большой стол с набором, привычным для заведений, где сотрудники целый день не выходят из помещения: электрический чайник, банка с растворимым кофе, жестянка не самого дешевого печенья. Не было только грязной, как вокзальный туалет, микроволновой печи: обещанные Шаниным ежедневные обеды из кафе избавляли от удовольствия вдыхать вонь перегретых домашних похлебок, привычных по всем моим прежним местам работы. Табличка на двери обозначала санузел, оборудованный только для нас.
Поистине организаторы учли все, чтобы женщины, служащие сосудами для сбора предоплаченного продукта, в свободные минуты могли себя восстановить и даже приумножить.
Когда доктор меня привел, обе приемщицы оказались на месте.
Та смугловатая, которую на моих глазах имел донор, разрядившийся потом в начальницу отдела, сидела около стола, закинув ногу на подоконник, и медленно пила кофе.
Вторая, светлая, расположилась на стуле – точнее, сразу на двух, положив на каждый по одной своей половинке. И, склонившись,