Пульс все еще бился в ушах слишком громко, и я не расслышала тяжелые шаги того, кто спускался с наблюдательного поста в прачечной. И когда моя рука коснулась двери, мы буквально врезались друг в друга.
Этот солдат был молодым. Судя по внешности, немногим старше меня. Райан Дэвидсон, выдал мой мозг, выплевывая всевозможную бесполезную информацию из файла с заданием. Вырос и родился в Техасе. Призван в Национальную гвардию после закрытия его колледжа. Специальность: историк искусств.
Однако одно дело – читать чью-то жизнь с распечатки, и совсем другое – встретиться с этим человеком уже из плоти и крови лицом к лицу. Почувствовать тяжелый запах его горячего дыхания, увидеть пульс, бьющийся в горле.
– Э-эй! – Солдат потянулся за пистолетом, но я ударила ногой по его руке, и оружие, прогрохотав по лестничной площадке, покатилось вниз по ступенькам. Мы оба метнулись за ним.
От удара подбородком о серебристый металл мозг словно взболтало. Одну слепую секунду перед моими глазами застыла девственно-белая вспышка. А потом все снова стало блестящим и ярким, сменяясь острой болью; солдат сбил меня с ног, и я снова ударилась о пол, прикусив нижнюю губу, вспарывая ее до крови. Красные капли брызнули на лестничную клетку.
Охранник всем своим весом прижал меня к полу. Вот он пошевелился – достать рацию. Ему ответила женщина – я слышала, как она сказала: «Докладывайте», потом прозвучало: «Поднимаюсь». Осознание того, как сильно я облажаюсь, если это действительно произойдет, ввергло меня в состояние, которое инструктор Джонсон любил называть контролируемой паникой.
Паникой, потому что положение осложнялось слишком быстро.
Контролируемой, потому что хищником была я.
Одна моя рука была притиснута к груди, другая оказалась зажатой между моей спиной и его животом. На нее вся надежда. Я судорожно комкала униформу солдата, нащупывая голую кожу. Воображаемые пальцы потянулись к его голове, пробиваясь внутрь, проникая в нее один за другим. Они продирались сквозь воспоминания: мое испуганное лицо за дверью, унылые картинки женщин в синем, танцующих на тускло освещенной сцене, поле боя, какой-то мужчина, обрушивший на него кулак…
Внезапно хватка ослабла, и в мои легкие снова хлынул воздух, холодный и затхлый. Я встала на четвереньки, заглатывая ртом кислород. Фигура надо мной отшвырнула солдата на ступеньки, словно скомканный лист бумаги.
– …подъем! Надо… – Слова звучали, словно из-под воды. Если бы не пряди шокирующе фиолетовых волос, торчащих из-под лыжной маски, я бы вряд ли узнала Вайду. Ее темная рубашка и брюки порвались, она явно хромала, но была жива и в основном цела. Я слышала ее голос сквозь густой звон в ушах.
– Господи, ну ты и тормоз! – крикнула она мне. – Двинули!
Вайда начала спускаться, но я уцепилась