– Да-а! – говорили озадаченные ученики. – Пахать и пахать!..
«Пахали» неделю. Уплотнённым графиком шли занятия в овальном зале, в дачных домиках с остеклёнными террасами и резными наличниками на окнах за историческими немецкими роялями по жёсткому расписанию занимались шлифовкой произведений юные пианисты.
Домики и рояли до сих пор называли по именам их прежних владельцев – именитых и не очень композиторов и музыкантов, которые творили здесь зажигательные марши и проникновенные песни для народа советской страны. Не стало страны, и куда-то подевались композиторы и музыканты, и только домики и рояли своим реальным существованием достоверно утверждали, что всё это никому не приснилось. Ираида Львовна решила вдохнуть жизнь в гибнущий мир музыкального творчества, и благодаря её энтузиазму и связям несколько недель в году новая жизнь здесь кипела и бурлила, наполненная звуками, ритмами, мелодиями, смехом, разговорами, спорами, историями нового времени.
Был последний день занятий. Завтра – концерт участников, награждения, праздничный ужин. А пока все ждали уроков Владислава Александровича. Но обожаемого учителя не видели на завтраке, не пришёл он и на занятия Добрышева, хотя всегда присутствовал, ведь его уроки нередко превращались в дискуссии по поводу заложенного композитором в данное произведение смысла или конкретного способа звукоизвлечения. В дебаты обычно включались все, кому было что сказать. В разгар споров появлялась Ираида Львовна и стучала наманикюренным ноготком указательного пальчика по циферблату миниатюрных часиков, стоя у стеклянных дверей:
– Время, товарищи, время!
Разгорячённая публика оседала, успокаивалась, и Добрышев завершал урок неизменным:
– Ну, вот, Петя (Алёша, Аля), у тебя всё хорошо. Играешь ты талантливо. Только подучи немножко, как мы с тобой сейчас делали. Вот ещё с Владиком поиграете, совсем хорошо будет. Он музыкант молодой, современный, талантливый…
Сегодня занятия с профессором проходили спокойно и чинно, без отступлений и жарких дискуссий, а потому на обед все пришли вовремя, без задержек и опозданий.
– Всегда бы так! – радовались официантки в столовой. – А то ждёшь-ждёшь, не дождёшься вас. А обед стынет!
Однако почему-то чудаки-музыканты без восторга отнеслись к горячему обеду. Обычно возбуждённые и шумные, сегодня они были присмиревшие и разговаривали шёпотом.
– Пап, ты обещал! – Аля приставала к Михаилу. – Ты обещал рассказать, куда тебя утром вызывали!
– Аля! – отец постучал ложкой по краю тарелки. – Здесь не лучшее место для объяснений.
– Ладно! Ешь свой суп! – вступила в пререкания Вета. Ей-то было известно об утреннем происшествии.
Михаила разбудили ни свет ни заря. Искали доктора. Кому-то было плохо. Приглушённый женский голос за дверью спрашивал: «Доктор здесь живёт?» Михаил влез в джинсы, натянул футболку, поискал