Добрыня зажал нож зубами и с глухим рыком принялся скрести землю руками. Обе ноги в распор упирались на разной высоте в уже вырытые выемки на углу ямы. Еще три таких ступени – и он доберется до основания сруба. Обкопать нижнее бревно будет проще, если не сломается нож.
Он перестал рыть и прислушался. За все это время человечьего присутствия наверху Добрыня не чувствовал. Но сейчас возле поруба кто-то стоял. Медведь спрыгнул на дно и привычно, как в лесной глуши, затаился. Лязгнули запоры, отворилась дверь. В проеме стоял, наклонясь, Олекса.
– Не надоело тебе в ямах сидеть, брат крестовый?
На дно спустилась лестница. Добрыня, подхватив мешок с серебром, взлетел по ней, как рысь на дерево.
– Не стоит благодарности, – отмел все излияния попович, хотя Медведь и рта не раскрыл. – Теперь мы с тобой квиты.
Добрыня вопросительно промычал.
– За то, что сразу не вытащил меня из ямы у бойников, – мстительно объяснил Олекса и радостно облапил Медведя.
Холоп, в трепете таращившийся на великана, как на страшное диво, вытянул лестницу, запер поруб. Добрыня вслед за поповичем взгромоздился на коня.
– Где взял?
– В княжьих конюшнях, – с гордостью ответил попович. – Едем, по дороге расскажу.
Но сперва говорить пришлось Медведю. Много работать языком он не любил, потому вся история с пленением в порубе уместилась в несколько слов.
– Ну, считай, это и было первое испытание, – подытожил Олекса, хрюкнув от смеха.
– Твой черед, – проворчал Добрыня. – Ты куда подевался вчера?
– Ну, я же знал, что тебя потянет в драку. Из нас двоих кто-то должен думать. Эту задачу я взял на себя. Кто бы спас тебя, если бы я не избежал соблазна помахать мечом? И кто бы молвил за нас слово перед князем, если бы мы оба сшиблись с его дружинниками?..
– За молодкой на улице увязался, – взглянув на него, определил Добрыня.
– Одно другому не мешает, – не смутился Олекса. – Словом, я пошел к князю и все устроил. Теперь мы в его дружине. Не спрашивай, чего мне это стоило. – Он помолчал, ожидая вопроса. Не дождался. – Впрочем, если спросишь, отвечу: на это пошло все мое серебро. Князю нужно серебро, – с неясной грустью добавил он.
– Я отдам тебе свое, – пообещал Медведь.
– У тебя нет серебра. Твое я тоже отдал князю.
Добрыня недоверчиво потрогал мешок.
– Да-да, – подтвердил попович, – воля в Киеве нынче дорога. В следующий раз не попадай в поруб.
Они въехали на площадь Бабина торга и мимо княжьих хором направились к дружинному подворью. Полсотни отроков с обнаженными торсами упражнялись на дворе в рубке мечами и топорами. Сквозь лязг оружия разлетались крики десятников, обучавших молодь. Олекса и Добрыня спешились, холопы тотчас увели коней.
На крыльце молодечной сидел, поджидая, княжий ключник. Завидев новоприбывших,