Шапка Мономаха. Наталья Иртенина

дружинников, живых и мертвых, но так и не нашел. Зато понял, что значили те слова. По обычаю отцов и дедов, тот князь, чей отец умер, не сидевши на киевском столе, волею других князей не получал на Руси ничего – ни клочка земли. Если бы не Изяслав Ярославич, а младший Всеволод умер раньше брата, не видать бы Мономаху не только Киева, но и Чернигова. Пополнил бы число младших князей-изгоев, добывающих себе столы мечом, сговором и кровью. С вокняжением в Киеве отца Владимир встал в череду наследников, имеющих право на великий стол. Но ведь череда длинная и сколько ждать – один Бог ведает. Можно и вовсе не дождаться. Однако с того времени Мономах твердо знал – он дождется, чего бы то ни стоило.

      Владимир Всеволодич пересилил себя, молвил, тронув коня:

      – Велю тиуну прислать холопов, чтобы искали гривну.

      – Гляди, князь, из Чернигова кто-то поспешает, – заметил Ивор Завидич. – Должно, вести срочные.

      Владимир поскакал навстречу. Издали донесся взволнованный крик гонца:

      – Князь Всеволод… при смерти.

      Мономах, не обронив ни слова, помчался к городу.

      2

      Забава вприпрыжку, подбирая подолы, взбежала по лестнице, ворвалась в горницу, где сидел отец. Плюхнулась на тяжелый ларь, крытый сарацинским ковром.

      – Не хочу! Не хочу!

      Топая по полу ногами в мягких сапожках, сердито глядела на родителя. Путята Вышатич оторвал взгляд от грамоты и беспокойно посмотрел на дочь. Девица едва вошла в невестины годы, а уже кренделей выкидывает столько, что хватило б на целый выводок отроковиц. Даром что сирота, росла без матери. Скорей бы замуж выдать. И хорошо еще, Бог послал всего одну дочь. Туровский воевода вздохнул, сложил пергамен.

      – Не хочу замуж за Антипу. И за Курмея не хочу! – надрывалась Забава. – Скажи, батюшка, мачехе, чтоб не стращала меня боярскими сынками. Не нужны они мне!

      – А кто тебе нужен, Забавушка? Не за простолюдина же тебя, боярскую дочь, сватать.

      Из глаз девицы брызнули слезы.

      – Да что ж такое, батюшка!

      Она стала срывать с висков золотые рясна тонкой работы, с которыми поутру носилась по хоромам, будто коза с колючкой под хвостом, – радовалась отцову подарку.

      – Чем я хуже угринки, толстоносой Евдошки Ласловны, на которой женили княжича Ярослава? Тем, что ее дядька Геза напялил на себя корону, присланную из Византии?..

      Рясна полетели на пол.

      – Ты бы, девка, язык бы… того… – опешил Путята, но Забава в горячке не слышала отца.

      – Или княжьи дочки, Янка да Сбышка, лучше меня? У одной руки волосатые, а у другой зубы кривые! Их небось за князей да королей повыдадут? Да у меня, может, тоже… дед посадником в Новгороде был! И дядька Янь Вышатич в Киеве тысяцким служит!..

      Забава поняла, что сравнение не в ее пользу, перевела дух.

      – Ну вот что, девица-красавица… – попытался быть строгим воевода.

      – А разве князья не женятся на боярских дочках? – снова ринулась в бой Забава. – Ольга-княгиня кем прежде была – дочкой перевозчика из Плескова, а нынче аж святой почитается!