Демидов встал, подошел к двери, проверил, закрыта ли она, и, убедившись в этом, положил перед мастером застывший воск.
– Мне нужно срочно сделать ключ. У меня утерян от денежного ящика, – сказал он.
Немец испуганно переглянулся с женщиной. Она отвела глаза в сторону, нахмурилась. Мастер долго молчал.
– Что же ты молчишь? – нетерпеливо спросил Демидов. – Я тороплюсь, мне нужны деньги!
– Может быть, господин офицер, вы слишком торопитесь? – тихо обронил немец. – Может быть, ключ не от вашего ящика?.. В карты можно проиграть и казенное…
– Не мели пустого! – вспылил гвардеец. – Разве ты не видишь, с кем имеешь дело?
– Господин офицер, сейчас дождь, а вы так торопитесь! – не сдавался немец.
– Говори дело и принимайся за работу! – хмуро предложил Демидов.
Немец взглянул на его злое, решительное лицо, пожал плечами и, взяв восковой отпечаток, засеменил к верстаку…
Адъютант не сводил настороженных глаз с неторопливых, но уверенных движений мастера. Тянулись минуты, Демидову казалось, что старик нарочно медлит, чего-то выжидает. Пламя в лампешке то меркло, то вспыхивало трепетным синим язычком. У гвардейца слипались глаза от усталости, и он уже задремал, когда тщедушный сухонький немец легонько толкнул его в плечо.
– Господин, работа исполнена! – Мастер робко протянул Демидову ключ и со слезами на глазах взмолился: – Бог мой, я честный немец. Господин, берите этот ключ и уходите скорее. Я не знаю, для чего он вам. Дай бог, чтобы не для худого дела. Пусть будет так: ни вы, ни я не видели друг друга!..
– Хорошо! – согласился Демидов. – Это и меня и вас устроит. Получай за труды! – Он полез в карман и небрежно выбросил оттуда золотой. – Прощай!
Он сам открыл дверь из подвала и вышел на улицу. Ветер разогнал тучи; дождь перестал лить. В просветах блестели холодные одинокие звезды…
Когда адъютант вернулся домой, в покоях по-прежнему царила полуночная тишина. Николай Никитич разулся и, крадучись по коридорам, добрался до заветного чугунного шкафа. Под его сильной рукой мигом отлетела сургучная печать. Он оборвал шнурок и ключом открыл шкаф. Вот она, заветная шкатулка с фамильными драгоценностями матери!
«Кто же, в конце концов, она?» – думал о прелестнице Демидов. Он просмотрел записи в приемной, но они ничего не сказали. Дежурный адъютант Энгельгардт, высокий, представительный офицер, понял беспокойство сослуживца. Он взял его под руку и увлек в угол, к дивану.
– Я догадываюсь, Демидов: вас интересует эта особа? – интимным тоном повел он разговор. – Эта прелестная дама выдает себя за польскую графиню. Мне думается, что это ложь!
– Кто же тогда она? – огорченно воскликнул Демидов.
– Тш-ш… Не волнуйтесь! – улыбнулся Энгельгардт. – Будьте терпеливы. Я кое-что узнал из верных источников. Сия прекрасная фанариотка[4] – гречанка, она пятнадцати лет