Я не прошёл и десяти шагов после поворота, как услышал приближающийся ко мне топот многочисленных ног. Не меньше двадцати вооружённых гномов предстало моим глазам.
– Взять его! – скомандовал чернобородый командир с пронзительными стальными глазами.
– Постойте! – воскликнул я. – Я пришёл с миром. Клянусь, я не замышляю никакого зла!
– Тогда не сопротивляйся, – прорычал гном и гаркнул собратьям. – Если будет рыпаться – стреляйте не раздумывая!
Под прицелом арбалетов мне связали руки, а на голову надели мешок. Я молча подчинялся их приказам. Связав, гномы повели меня, негромко переговариваясь на рунийском. Ко мне они обращались на катаронском, почему-то решив, что их родного рунийского языка я не понимаю. Я не решился разуверить их в этом: испугавшись, гномы могли сначала пристрелить меня, а уж потом подумать, не выдали ли они чего-то важного. Они боялись меня, даже связанного.
Из их разговоров я узнал не слишком много полезного. Больше всего гномы удивлялись тому, что я сумел войти в Алмазную гору. Я так и не понял, почему это их удивляет. Некоторые ворчали, мол, не стоит со мной возиться, каждый некромант заслуживает смерти. Но им возражали, довольно странно аргументируя: «гора его пропустила». И возражающих было большинство.
Поначалу я считал шаги, надеясь запомнить дорогу, но сбился из-за многочисленных поворотов, спусков и подъёмов. Из разговоров гномов я понял, что меня ведут в тюрьму. Про Анью никто и словом не обмолвился. Это меня встревожило, но я решил до поры до времени помалкивать. Мёртвый я Анье ничем не помогу.
Наконец, мы остановились. Заскрежетали засовы, закряхтели гномы, и меня втолкнули, как я понял, в открытую камеру. Кто-то развязал мне руки.
– Посиди тут, – сказал командир. – Не дури, и всё будет хорошо.
Я снял с головы мешок и успел заметить раскрасневшихся от натуги гномов, закрывающих за мной невероятно толстую каменную дверь. Вновь послышался скрежет задвигаемых засовов, и наступила тишина.
Камера представляла собой вырубленное в граните помещение. А может, просто сложенное из гранитных плит с гранитной же дверью, я так и не понял. Для подземной каменной тюрьмы в ней было очень тепло. И снова этот парадокс: никаких окон, но свет лился словно отовсюду. Обстановка камеры включала койку, стол, два стула и полку. Постель далеко не новая, но чистая. Отхожее место я обнаружил не сразу – аккуратно просверленная дыра в углу камеры задвигалась гранитной крышкой.
В целом, тюрьма меня приятно удивила. Никакой грязи, гнили и блох. Ко мне отнеслись, как к почётному пленнику, даже вещи мои оставили при мне. Осмотрев камеру, я сел на койку, и только теперь осознал, насколько устал. Сбросив сапоги, я провалился в сон.
Пробудившись, я понял, что у меня побывали. В комнате появился таз с чистой водой, полотенце и обед. Не заплесневевшие корки, а горячая