– Это, понятно, от мистера Сластигроха, – промолвила старая дама, сложив ручки на животе.
– Понятно, – поддакнул ее сын и принялся читать, щурясь и запинаясь чуть не на каждом слове.
«Прибежище Филантропии.
Главная канцелярия, Лондон. Среда.
Милостивая государыня!
Я пишу вам, сидя в…» Что такое, не понимаю! В чем он там сидит?
– В кресле, – пояснила старая дама.
Достопочтенный Септимус снял очки, чтобы лучше видеть лицо матери, и воскликнул:
– А почему об этом надо писать?
– Господи Боже мой, Септ! – возразила старая леди. – Ты же не дочитал до конца! Дай сюда письмо.
Обрадованный возможностью снять очки (ибо у него всегда слезятся от них глаза), сын повиновался, прибавив вполголоса, что вот беда, с каждым днем ему все труднее становится разбирать чужой почерк.
– «Я пишу вам, – начала мать, произнося слова необыкновенно вразумительно и четко, – сидя в кресле, к которому, очевидно, буду прикован еще в течение нескольких часов…»
Взгляд Септимуса с недоумением и даже ужасом обратился к креслам, выстроившимся вдоль стены.
– «У нас в настоящую минуту, – еще более выразительно продолжала старая дама, – происходит заседание нашего Объединенного комитета всех филантропов Лондона и Лондонского округа, созванное, как указано выше, в нашем Главном Прибежище, и все присутствующие единогласно предложили мне занять председательское кресло…»
– Ах, вот что, – со вздохом облегчения пробормотал Септимус, – ну пусть себе сидит, коли так.
– «Желая отправить письмо с сегодняшней почтой, я решил использовать время, пока зачитывается длинный доклад, обличающий одного проникшего в нашу среду негодяя…»
– Удивительное дело, – вмешался кроткий Септимус, откладывая нож и вилку и досадливо потирая себе ухо. – Эти филантропы всегда кого-нибудь обличают. А еще удивительнее, что у них всегда полным-полно негодяев.
– «…проникшего в нашу среду негодяя, – с ударением повторила старая дама, – и окончательно уладить с вами наше небольшое дельце. Я уже говорил с моими подопечными, Невилом и Еленой Ландлес, по поводу их недостаточного образования, и они дали согласие на предложенный мною план – я, конечно, позаботился, чтобы они дали согласие, независимо от того, нравится им этот план или нет».
– Но самое удивительное, – продолжал в том же тоне младший каноник, – это что филантропы