Вступал я в коммунистическую партию очень забавно. Это было общее собрание в Институте морфологии животных им. Северцова в комнате, в которой сейчас директорский кабинет.
Я был секретарем комсомольской организации. И мне задают вопрос: «А кто ваш идеал в науке?» Я говорю: «Как кто? Шмальгаузен». Я тогда только начал заниматься наукой и увидел Шмальгаузена, увидел, как он вел себя в годы лысенковщины, не согнулся, не изменил своим позициям, ушел со своих постов, занялся сравнительной анатомией. И он мне нравился. Все собрание всполошилось: «Как Шмальгаузен? Вашим идеалом должен быть Ленин или Маркс». Но в коммунисты меня приняли.
А в 1988–1989 годах, когда начались гласность и перестройка, мы очень многого не знали. В Советском Союзе прошлое было запретной темой. Даже в семьях родители боялись говорить детям о том, что происходило с ними, о том, что было рядом, может быть, во время сталинского террора. Мне моя мать о своих приключениях в годы сталинизма рассказала только тогда, когда я был уже доктором наук. А отец мне так ничего и не рассказывал. Он мне даже не рассказывал, что он был в Америке в командировке, это тоже считалось опасным. Поэтому для меня, конечно, все эти разоблачения были нарастающим шоком. Они начались не обвально в 1989 году, а исподволь, с конца 70-х годов, когда появился «Один день Ивана Денисовича» и все такие вещи. Когда произошли первые свободные выборы, началась гласность и многое открылось, я заявил о выходе из партии. Владимир Михайлович Десятов (такой был депутат с Дальнего Востока) убедил меня подробно объяснить мою позицию по поводу коммунистической партии. Он опубликовал это в какой-то местной газете: целый разворот моего объяснения, почему я выхожу из партии. А я просто не видел покаяния, не видел в партии сожаления по поводу этих сталинских преступлений. Если бы покаяние состоялось, то я бы остался в партии. А раз покаяния нет, то нет и осознания преступлений. И я не хотел быть лично ответственным за те преступления, которые я не совершал.
Депутатство. Межрегиональная группа
Я очень высоко ценю Горбачёва за то, что он попытался превратить коммунистическое общество в социал-демократическое. Ему было невероятно трудно. Пожалуй, только Яковлев был его идеологическим союзником и товарищем в этом деле.
Горбачёв организовал в 1989 году первые свободные выборы в истории современной России. Впервые на выборах не нужно было одобрения кандидатов со стороны коммунистической партии. Партийные кандидаты должны были сами убедить людей, что за них надо голосовать. За них проголосовали, как и за многих других, которые открыто шли против коммунистической партии.
В рамках этих свободных выборов было объявлено, что от Академии наук, научных учреждений и общественных организаций будет избрано десять депутатов или что-то около того. В общем, накануне выборов устраивали разные собрания и встречи, типа дебатов. И на одной из таких встреч меня спросили: «А как