Первый русский генерал Венедикт Змеёв. Начало российской регулярной армии. Сергей Минаков

Михайлович оспаривает тех, кто пытались оправдать поведение полковника Тарбеева и его рейтарского полка. «Федор Хрущев, – пишет он Долгорукому, – конечно, хвалит, что Григорей хорошо и блиско палил, а, поверняся, неприятеля хотели сечь. И мы ему в том не поверили, что блиско полудня, а неприятель, повернувся, хотел сечь, и та стрельба, конечно, худа и чаять, что добре не блиско палил…»¹²⁹ И царь далее объясняет причины своих сомнений. «Добро бы, за помощью Божиею, – пишет он, – после паления рейтарского или пешего строю неприятельские лошади побежали и поворачивались или сами неприятели без лошадей пешие, поворачиваяся, бегали, и ружья в паленье держали твердо и стреляли они же по людем и по лошадем, а не по аеру, и, пропаля бы первую стрельбу, ждали с другою стрельбою иных рот неприятельских, а не саблями рейтары, а пешие, бердышами отсекаяся, стояли от первых рот»¹³⁰. Царь таким образом упрекает полковника Тарбеева и его рейтар в том, что они, с дальнего расстояния произведя залп, не причинивший атакующей неприятельской коннице, вынуждены были отбиваться от атакующих уже не огнестрельным оружием с близкого расстояния, как требовалось, а холодным оружием. Алексей Михайлович далее прямо советует, чтобы уповали не только на «помощь Божию». Настоящие рейтары, гусары и солдаты «за помощию Божиею, в воинском деле промышляют и промысл свой всякой оказуют и устаивают против неприятеля крепче»¹³¹.

      Обнаруживая хорошее знание положений «Устава ратного строения пехотных людей» 1647 г., царь требует, чтобы во время боя «из стройства не расходитца, и полковником и головам стрелецким надобно крепко знать тое меру, как велеть запалить, а что палят в двадцати саженях, и то самая худая, боязливая стрельба»¹³². И как хороший военный профессионал, знающий толк в тактике «регулярных полков», он дает настоятельные рекомендации стрелять «в десять сажень, а прямая мера в пяти и трех саженях, да стрелять надобно ниско, а не по аеру (т. е. не по воздуху)»¹³³.

      Далее царь уже дает своему главному воеводе советы в области тактики ведения полевого сражения. «И тебе бы, рабу Божию, – рекомендует он Долгорукому, – о сем строе великое рассуждение и попечение иметь, и с ними, началными людми, поговоря, учинить строение и ополчение се доброе и крепко надобное против неприятеля»¹³⁴. Царь предостерегает воеводу от ложных неприятельских маневров. «Да берегися, рабе Божий, – напоминает он своему корреспонденту, – крепко, лестных обманов в зговоре, а в тое пору прутких напусков и в бою всяких обманов»¹³⁵.

      Последующие советы Алексея Михайловича вновь доказывают очень хорошее знание им тактических приемов, предписываемых Уставом для «полков иноземного строя». «А для помычек твоего полку конных, – требует царь, – вели рейтаром и пешим промешки (промежутки) строить пространнее, а как личитца помчать конных, вели им бежать в промешки, а строю вели не ломать и стирать… прикажи, а будет помчать из далека конных на стройных людей (т. е. на «регулярные части») пеших или конных,