В принципе я предположил, что перед нами, на самых подступах к засаде, будет расположено минное поле. При темповой атаке бывает не до того, чтобы искать и снимать мины. Расчет бандитов мог основываться на том, что на этом самом поле мы понесем немалые потери. Пусть даже нам удастся уничтожить засаду, состоящую из пяти человек, но мы уже будем не в силах продолжать атаку на банду, как и выдержать ее встречный удар. В результате мой взвод будет полностью уничтожен.
Но от дачи команды старшему сержанту меня удержало совсем другое обстоятельство. Я просто так свой бинокль обычно никому в руки не давал. Бывало, что протягивал его старшим офицерам и своим непосредственным командирам, потому что привык воспринимать их просьбы как приказы. Но солдатам обычно не доверял. Именно потому я и решил сходить в разведку сам. Более того, самоуверенно посчитал, что и в одиночку смогу выполнить задачу, которую желал поставить Раскатову.
Старший сержант перебежал от одного камня до того, за которым лежал я.
– Слушаю, товарищ старший лейтенант.
– Я в разведку схожу… Посмотрю с этой стороны, что там за странная засада и можно ли ее обойти. Скорее всего, слева минное поле. Я гляну… Остаешься за меня. Снайперы! Страхуете меня поочередно. Один прикрывает, второй держит на прицеле засаду.
Обойти противника, даже обползти его, как змея, извиваясь среди камней, а потом ударить в спину, откуда он этого не ждет, – вполне в стиле спецназа ГРУ. Я лично потратил много часов на то, чтобы обучить солдат передвигаться по-пластунски и оставаться при этом невидимыми и неслышимыми. И вот сейчас, похоже, мне подвернулся случай использовать эти собственные навыки, так нужные военному разведчику.
Когда нас, курсантов, в военном училище обучали ползанью, форма была совсем иная. Тогда не существовало наколенников и налокотников, пришедших к солдатам и офицерам вместе с комплектом оснастки «Ратник». Поэтому нам специально выдавали старую, изношенную одежду, которая на коленях и локтях протиралась до дыр, как и наша собственная кожа.
Я хорошо помню, как жена впервые увидела мои голые, покрытые шрамами колени и сразу спросила:
– Что это у тебя? Ранение?
А ведь я тогда еще ни разу не участвовал в боевых действиях, только готовился к защите диплома. Все мои колени были в шрамах, никак не желающих заживать полностью. Рубашки с коротким рукавом я носить стеснялся. Не хотел никому показывать свои локти и предплечья. Они тоже были в шрамах. Некоторые из них, самые широкие, заметны и остались до сих пор, хотя прошло уже больше десяти лет.
Современным бойцам проще. Их колени и локти защищены пластиком, жестким снаружи и имеющим мягкую прокладку изнутри. Тем не менее я еще не встречал такого солдата, которому пришлось бы по душе обучение правильному ползанью. В каждом призыве находится «умник», который обязательно заявит, что ползать бросил сразу, как только научился ходить.