Ближе к вечеру появились фонарщики – кто со стремянками, кто с длинными жердями. Неспешно, один за другим, начали зажигаться уличные фонари. Повсюду чувствовался характерный запах горящего конопляного масла, хотя требования городской стражи к уличному освещению по мере удаления от Города между мостами становились заметно снисходительнее: можно было зажигать не все фонари, а через один или даже через два.
Пока Кардель добрался в богом забытый район поблизости от северной таможни на противоположном конце города, стало совсем темно. Он издалека учуял гнилостный запах – вода в озере с подходящим названием Болото пахла отвратительно, но все же не так, как в Фатбурене. Приток, хоть и ограниченный, свежей воды и заметно бóльшие размеры позволяли озеру кое-как справляться с испражнениями и отбросами.
За Болотом уже не увидишь каменных домов – сплошные деревянные хижины и немощеные улицы. Ему сказали, что где-то здесь, в подворье около Кислого колодца, живет столяр, который все еще занимается ремонтом старых и даже изготовлением новых портшезов, несмотря на почти исчезнувший спрос.
Странно, но на улицах, несмотря на октябрьский ночной холод, попадаются люди. На крыльце одного из домишек сидит какой-то человек, а неподалеку еще один. Здоровенный, переминается с ноги на ногу, не может решить, на какую удобнее опираться. Будто ему кто-то запретил стоять сразу на обеих.
Тот, что сидел на ступеньках, так же широк в спине, как и Кардель, но потяжелее, с выпирающим пузом, испытывающим на прочность пуговицы на рубахе. Телосложение, сочетающее два противоположных свойства: грубую силу и лень. Круглая голова на такой короткой и толстой шее, что кажется посаженной прямо на плечи. Широкий рот с толстыми губами. Немного косоглазый. Жует табак и время от времени сплевывает в одну и ту же точку у крыльца. Ни разу не промахнулся. После очередного плевка он посмотрел на Карделя и помахал рукой.
Кардель ответил полупоклоном:
– Меня зовут Микель Кардель. Прошу прощения, что явился в такой поздний час. Я ищу столяра, мастера Фрийса.
– И вы его нашли. Это мое имя, и ничье больше. Садитесь, приятель. Угощайтесь. – Толстяк протянул кисет.
Кардель угощение принял, но остался стоять, время от времени переводя взгляд на фигуру у стены. Теперь видно получше. Настоящий гигант. Совсем молодой, но рядом с ним и столяр, и сам Кардель должны казаться гномами. К тому же, похоже, придурковат. Из скошенного рта стекает на подбородок поблескивающий ручеек слюны. Глаза, как у коровы, красивые и ничего не выражающие. Напоминает корову еще и потому, что на нем ошейник, другой конец которого привязан к перилам крыльца.
– Чем объяснить, что господин столяр в такую холодную ночь устроился на крыльце? – вежливо спросил Кардель.
– А разве вечерний воздух не бальзам для души? – ответил тот с плутовской усмешкой. При этом табачная слюна скопилась в уголках рта, да так там и осталась, когда он перестал улыбаться. – А вот что