Тот факт, что у нас помимо «первой копии» есть еще нечто, позволяет поднимать вопрос об этом «нечто». Все природное вообще не вопрошает, в какой «копии» оно находится. Оно просто принимает то, что есть, как некоторый факт. У Природы нет альтернативы, которую она могла бы противопоставить этой единственной данности, в которой она обретается. Поскольку у человека есть альтернативное событие, он способен задать вопрос, и тем самым указать просвет для движения. Он способен не просто поднять вопрос о «копии», но также и непосредственно «копировать» сущее. Человек – это единственное существо в Природе, способное копировать, порождать копии. Творчество, несомненно, присуще Природе, но только человек в своем акте творчества обращается к копии. Среди всего разнообразия нашего творчества копирование наличного сущего занимает центральное место. Самое древнее искусство, обнаруженное на стенах пещер, изображало мир, и в этом событии есть нечто потрясающее, не вписывающееся в наше представление о неандертальце как дикаре, едва выступающем из общего фона Природы. Творчество Природы тоже способно вызвать восхищение, оно подчас безупречно с точки зрения даже нашей человеческой эстетики, но, тем не менее, у Природы напрочь отсутствует потребность изображать наличное – не просто брать и делать что-то новое, а брать и воссоздавать какой-то зрительный образ. Именно это событие позволяет утверждать философам, что человек это не просто один из видов, а уникальный вид, трансцендентный вид, радикально отличающийся от остальных. Тот факт, что человек переносит образы на бумагу, свидетельствует о том, что у нас есть «вторая копия», – что картинка на сетчатке нашего глаза произведена тем же способом…
Юнг, по стопам которого мы движемся, отличается от фрейдизма в плане своего отношения к «оригиналу». Интуиция подсказывала Юнгу, что в описании психики не стоит делать упор на исследование бессознательного. Действительно, сколько бы психологи ни пытались подкопаться под бессознательное, сколько бы ни изобретали технологий холотропного дыхания, в бессознательное не проникнешь. Это и отличает психоанализ Фрейда от психологии Юнга. Юнг понимал, что мы имеем дело либо с «копией», снятой с «оригинала», либо с отстоящей еще дальше от «оригинала» «копией копии», где, собственно, только и открывается человеческое («гуманистическое») измерение. Здесь, во «второй копии», обретается человечность как парадигма бытия, напрочь отсутствующая в «первой копии» – в мире Природы.
Вся Природа, всякий зверь живет в «первой копии», значительно ближе к «оригиналу»; он наделен функциями Чувства, Эмпирики, Мышления и Сенсорики, которые более уподоблены, больше подражают своим «оригинальным» прототипам. Это суть функции выживания, инстинкты (Хайдеггер назовет такое положение зверя «скудомирием» – зверь практически лишен «мира»). Все люди, попавшие во «вторую копию»,