Глава вторая.
– Наш немец-то, Васятко, не иначе, колдун настоящий, – выпучив глаза, размахивал руками Бынька, носивший крестильное имя Афанасий, – по вечерам уходит в свой лабаз, где разные дымы выпускает. Веришь, красного и жёлтого цвета дымы, а вчера даже зелёный дым видел.
– Сам ты немец, – заступилась за соседского жильца Ирина, на пол головы выше всех мальчишек, собравшихся у речки после обеда, – маманя говорит, русские они, а вашего даже Андреем зовут, сам, поди, знаешь.
– Имя-то русское, а по утрам всё лето, как шаман вогульский пляшет, в любую погоду, – не сдавался Бынька, пытаясь доказать друзьям, что его жилец непростой, очень непростой, – как снег стаял, каждый день за огородом приседает и прыгает, словно белка. Мне по секрету сказал, что это имнастика называется, для здоровья полезная.
– На что ему твоя имнастика, он и так здоровенный, как лось, – не удержался молчун Федот, по прозванию Чебак, за пристрастие к рыбалке, – братьев Шадриных два раза так отмудохал, они теперь в наш околоток не заходят. Батя сказал, так им и надо, сколько зубов они парням повыбивали, всё втроём на одного, а тут один всех троих наказал. Ты лучше скажи, спрашивал своего немца, или нет.
– Говорил, – потупился Афоня, – он, словно в душу смотрит, только решусь попросить, как зыркнет…
– Значит, так и не спросил, – подытожила Ирина, самая решительная в кампании, – придётся опять мне самой к твоему немцу идти.
– Во, во, давай лучше ты, – поддержали её все пятеро мальчишек, считавших девушку бесспорным заводилой и лидером в своём околотке.
Такое решение устраивало всех, потому уже через пять минут группа подростков разбежалась по домашним делам, Четырнадцатилетние парни и девушки считались практически взрослыми, на них висело, как правило, всё домашнее хозяйство, пока отцы работали. К Ирине уже сваты приходили, отец отказал, сославшись на малолетство любимой дочери. Самим ребятам домашнее хозяйство было не в тягость, оставляя время для игр, ещё три-четыре