– Где это было?
– Напротив Зоопарка. Проспект Максима Горького (Кронверкский сейчас).
Я хорошо знаю это место. Я там жила, когда училась на первом курсе Университета. Очень красивое место, сирень весной цветет. Там ходит 6-й трамвай. И еще какие-то. Я представила, как маленький Коля стоит и смотрит на уносимого трамваем Мишку… И почему-то эту картинку я вспоминаю вновь и вновь, хотя воочию никогда ее не видела. Наверно, потому, что это – символ всей нашей жизни, неотвратимо уносящей родное и любимое, плачь-не плачь…
Но в те далекие годы моего детства все еще было вполне хорошо. Все живы, мама молода и Мишка мой не утерян. Всю дорогу – а она нам казалась очень длинной – мы смотрели в окно. Сколько всего было интересного! Любой промелькнувший предмет, полустанок, пейзаж будил воображение. Детская душа жаждала впечатлений. А получала она то, что получала. Выбор был невелик. Но разве в этом дело? В детстве кажется, что весь мир можно увидеть в капле росы. Счастливая способность!
Бабушка жила в городе. И мне это нравилось. Нравились чистые асфальтированные улицы, утопающие в зелени, высокое бежевое здание вокзала с вывеской «ГОРОД КРОЛЕВЕЦ». Откуда такое название? Боюсь напутать, но почему-то помнится, что от польского «кроль», то есть король. От вокзала минут пятнадцать надо ехать автобусом, а потом дойти до поворота, и вот мы с братом уже бежим наперегонки к знакомому дому, чтобы первым нажать железную лапу ворот. Нажмешь лапу – зеленые ворота открываются и … – «Бабушка Сеня, это мы!» А она стоит у ворот – мягкая, седая, кареглазая – и радуется нам, и светится вся. Тут и мама подоспевает. Обнимаются, целуются, все любят друг друга. Хорошо! Пес Акбар лает. Его будка стоит под старым каштаном и вокруг разбросаны колючие зеленые булавишки каштановых плодов. Пес лает, взрослые хлопочут, а нам не терпится:
– Бабушка, можно мы в сад?
Бабушкин сад мне казался тогда земным раем. Но и теперь, через года, я не перестаю представлять его этаким Эдемом в миниатюре. Чего здесь только не было! И все полно живительной благости. Справа у калитки склонили под влажной тяжестью свои головки розовые пионы. А пахли! Возьмешь в ладони цветок, лицо в него зароешь и дышишь свежестью. Вдоль дорожки росли розы. Огромные кусты роз. Целые тазы розового варенья благоухали на летней кухне. Мое любимое варенье! А в цветах мальвы мы ловили пчел. Глупые, шаловливые дети! Пчелка-трудяга залезет в цветок нектар собирать, а мы – раз! И лепестки цветка сомкнулись. Пчела внутри жужжит, сердится, боится. Потом мы ее, конечно, выпускали из неволи.
В центре сада у беседки, сплошь увитой диким виноградом, было царство цветов. Росла тут и петунья, и анютины глазки, и душистый табачок, и маттиолы, и цинния, и еще Бог знает, что! Но хорошо помню один цветок (больше я его с тех нигде никогда не встречала) – «нечесаная барышня». Нежно-голубой бутон-головка, спрятанный в перепутанных волосках-листьях. Необычный цветок.
Рядом