Через некоторое время случайно подслушала, как папа рассказывает маме, возможно громче чем нужно, о том, как он завоёвывал уважение в школе. Как смело вызвал главного задиру «один на один», получил в глаз, но потом ни разу не услышал в свой адрес плохого слова от него и его шайки. Мама в ужасе «шикала», пытаясь говорить, что это всё скверно и недостойно. Но папа уже сказал, что хотел. А я услышала.
У нас же главным заводилой был Семён Потапов. Однажды утром пришла и села, как обычно, на своё место. Первая парта возле двери. И вот, он заходит и с порога кидает мне банан с возгласом: «Макака, это тебе!». Попал в плечо. Он явно не ожидал, что я в ответ швырну учебник. Прямо в глаз. Он вскрикнул, а я, подбежав, что было сил, вмазала пощёчину и пнула ногой по голени. Класс хохотал и визжал. Сёма скорчил гримасу, и мне показалось, я увидела слезу в его округлившихся глазах. Тут прозвенел звонок и в класс вошла учительница.
После урока Семён не подошёл, и после всех уроков не подошёл. И на следующий день, и на следующей неделе. Ну вы поняли. Зато подходили другие. Спрашивали, сделала ли я математику и где купила такие босоножки.
Так, неожиданно, дела у меня наладились. Появились подруги, ребята просили списать, а учителя больше не боялись вызвать к доске. А Семён с тех пор делал вид, что меня не существует. Меня это устраивало.
Во втором классе уже не была изгоем. Речь улучшилась вслед за отношениями, а к цвету кожи все, наверное, привыкли. Я спешила в школу пообщаться перед уроками, побегать по длинным коридорам в салки, попрыгать в резиночку. Помню: в спорте выделялась среди девчонок, да и некоторых парней – быстрее всех бегала и выше всех прыгала. Ощущала в себе много сил и одновременно воздушную лёгкость. Возможно, этот набор качеств и привёл меня в танцы.
Во втором классе внезапно открыла для себя новый мир. Мама как женщина светская, образованная и современная, раз в неделю ходила в Большой театр на балет.
В то время балет в СССР был сродни религии, но религии для интеллигенции. Новости и заголовки газет то и дело вещали про успех советского балета. А я знала лишь то, что в балете танцуют красивые девочки в белоснежных платьях. Они похожи на феи и кукол.
– Марина, ты уже достаточно взрослая. Сегодня я возьму тебя в театр, но пообещай вести себя достойно, – говорит мама, примеривая блестящее ожерелье, похожее на люстру.
Я не совсем понимала, что значит достойно, и идти мне туда совсем не хотелось, но ответила:
– Конечно, мамочка.
Любовь или страх? Уважение или конформизм? Делать то, что говорит мама, в нашей семье – главное негласное правило. И даже если я хотела сказать «нет» – передумывала и говорила: «Конечно, мамочка».
И вот, нарядившись в лучшее платье, ощущая себя не в своей тарелке, захожу в Большой театр. В тот первый раз меня неожиданно переполнили волнующие ощущения.