– Это не твой дом! Это – съёмная квартира, в которой я живу вместе с детьми по милости твоей матери! И если тебе нужен дом, возвращайся к матери! – стараясь не упасть с края кровати, отвечала я.
– Ты – моя семья! И я никуда от тебя не уйду! – твёрдым голосом отвечал Андрей, и от этих слов меня тут же бросало в озноб.
Неужели я никогда не избавлюсь от этого человека? Что же это такое? И как могло так случиться, что в могиле моего мужа лежит какой-то посторонний человек, случайно забравшийся в дом? Что мне делать? Как быть?
И с обречённостью я позволяла мужу обнимать меня. Ад продолжался.
Но утром я поднималась с постели, понимая, что все ночные видения были лишь бредом моего воспалённого рассудка. Я радовалась, что мой муж продолжает лежать в сырой земле, кормя червей, а я могу спокойно дышать и ходить, не опасаясь увидеть его снова. Но ночью всё начиналось сначала. Муж заявлялся в мою постель, предъявляя претензии на мою свободу.
Но по мере того, как я привыкала к мысли о том, что Андрея больше нет на этом свете, постепенно возрастала моя уверенность в себе. Когда по ночам он снова появлялся передо мной, я уже больше не позволяла ему тискать меня в своих объятиях. Я кричала:
– Ты умер! Уходи прочь отсюда!
Но в ответ муж продолжал улыбаться и петь старую песню о бомже, забравшемся в дом и устроившем там пожар.
– Я знаю, это был ты! – кричала я в ответ, не позволяя мужу дотронуться до себя.
Во мне стала просыпаться агрессия, и если муж не исчезал после этих слов, я начинала подталкивать его к балкону и скидывала вниз. С двенадцатого этажа. И до утра я могла чувствовать себя спокойно, не опасаясь нежелательных визитов в свою постель.
Но Андрей продолжал приходить ко мне по ночам, хотя и стал делать это чуть реже. А я продолжала кричать на него и бить всем, что попадётся под руку, либо сталкивать его с балкона.
Так прошёл год.
Однажды сын подошёл ко мне с вопросом:
– Мама, а как звали моего папу?
– Андрей, – удивлённым голосом ответила я.
– У нас в детском саду есть мальчик с таким именем, – словно что-то вспоминая, ответил Артём.
– Сынок, неужели ты совсем не помнишь папу? – снова спросила я.
– Нет, – ответил сын и вернулся к своим игрушкам, а я задумалась.
Когда умер Андрей, Артёму было пять лет, а это не так мало. Я до сих пор отчётливо помню себя в пятилетнем возрасте, а также события тех времён. У меня даже сохранились воспоминания того времени, когда мне было только четыре года, хотя они и носят обрывочный характер. А мой сын успел забыть отца практически сразу же, как того похоронили.
Это каким же надо было быть родителем, если ребёнок не смог запомнить даже имени своего отца! Да, хотела бы я так легко забыть прошлое. Но, к сожалению, оно въелось в мою кровь так сильно, что времени