Синджар – это спорная территория, на которую претендует как Багдад, так и Курдистан; она расположена в стратегической близости от Мосула и Сирии и обладает потенциально богатыми запасами природного газа. Как и Киркук – другую спорную территорию на востоке Ирака, – курдские политические партии считают Синджар частью их великой родины, большого Курдистана. По их убеждению, курдское национальное государство, если оно когда-нибудь возникнет, будет неполным без Синджара.
После 2003 года, при поддержке американцев и в результате утраты власти арабами-суннитами, все ключевые позиции в Синджаре заняли курды, связанные с ДПК (Демократической партией Курдистана). Они учредили здесь представительства своей партии со своими людьми. По мере усиления суннитского противодействия они установили блокпосты вдоль дорог. Они говорили нам, что Саддам был не прав, называя нас арабами; на самом деле мы всегда были курдами.
Саддам был диктатором и держал страну в страхе. Мы жили в бедности, почти не имея возможности получить хорошее образование, и занимались опасным и самым низкооплачиваемым трудом в Ираке.
В Кочо произошли грандиозные изменения. Через пару лет курды начали возводить вышку сотовой связи, и мы с подругами, возвращаясь из школы, ходили смотреть на гигантское металлическое сооружение, возвышающееся над нашими полями, словно небоскреб. «Наконец-то Кочо будет связан с остальным миром!» – восхищались мои братья, и вскоре у большинства мужчин и некоторых женщин появились мобильные телефоны. Спутниковые тарелки на крышах домов означали, что наш выбор больше не ограничен сирийскими фильмами и государственными каналами Ирака. В наших домах больше не звучали марши и речи Саддама. Мой дядя одним из первых приобрел спутниковую тарелку, и мы тут же начали набиваться в его гостиную и смотреть, что происходит в мире. Мои братья следили за новостями, особенно по курдским каналам, а я полюбила турецкие мыльные оперы, персонажи которых постоянно то влюблялись друг в друга, то расходились.
Мы по-прежнему отказывались называть себя арабами, но считаться курдами было проще. Многие езиды склонялись к тому, что мы действительно близки к курдам как по языку, так и по происхождению. К тому же было трудно не заметить улучшений в Синджаре после прихода курдов, хотя они были больше связаны с американцами, чем с Барзани. Неожиданно езидам открылась возможность службы в войсках и вооруженных отрядах; некоторые мои братья ездили в Эрбиль на работу в гостиницах и ресторанах – похоже, там каждый день открывалось какое-то новое заведение. В этот город стекались нефтяники или туристы из других частей Ирака – в поисках более прохладного климата и стабильного энергоснабжения или подальше от насилия, охватившего остальные районы страны.
Мой брат Сауд работал на бетономешалке на стройке у Дахука на западе Курдистана. Приезжая домой,