Энни пожимает плечами, торопясь закончить этот разговор. Неужели она правда самостоятельно поедет в Европу? Конечно нет.
– Я передумала. Буду искать Крисси. К тому же я нужна дома маме.
Одна половина дедушкиного лица улыбается, другая смотрит сердито.
– Ты же только что двадцать минут ныла, какая твоя мать плохая, – ревет он. – Давай! Подыщи себе работенку. Глядишь, это вам обеим на пользу пойдет.
Энни поднимает голову:
– Я приехала всего на несколько дней и даже не собираюсь разговаривать с мамой. Надеюсь, что к моему возвращению она изменится.
– То есть надеешься на чудо, – отвечает дед. – Твоя мамаша не превратится в девочку-припевочку только из-за того, что дочурка пару дней поиграет с ней в прятки. Для серьезных перемен и причина должна быть серьезная.
Энни вздыхает, уже не чувствуя прежней решимости. Может, дедушка с тетей правы: и сестру, и мать она потеряла. Причем, скорее всего, ни ту ни другую ей не вернуть.
Глава 10. Энни
Утро среды выдалось ясным, как глаза новорож-денного. Тетя Кейт ушла на работу в кафе, а Энни, вдыхая не по сезону мягкий воздух, шагает по дороге, ведущей к Западному утесу, который высится над городом. Вот наконец-то она на месте: куртка обвязана вокруг пояса, рукава подкатаны, в боку колет. Перед ней большой белый дом. Может быть, Кристен все-таки здесь? Тогда, в августе, она, возможно, не села на поезд, а прилетела сюда, как грозилась, и теперь смотрит на сестру из того эркера?
Старый особняк, глядящий со скалы на бухту, очень красив. Это летняя резиденция четырех последних поколений семьи Девон. Правда, сегодня он выглядит как кинозвезда без макияжа: на подоконниках не пенится красная герань, а там, где летом зеленел пышный сад с тщательно подстриженными газонами, лишь пожухлая трава выглядывает из-под талого снега.
Сердце Энни бьется быстрее. Идя по кирпичной дорожке, а потом поднимаясь по ступенькам, она осматривает дом в поисках признаков жизни. Сестра здесь. Где же ей еще быть? Кроме Уэса, который пишет какую-то работу, тут никто не живет. Лучшего убежища, чем этот опустевший дом, просто не найти.
По скрипящим зеленым доскам широкой веранды Энни подходит к двери и пытается заглянуть внутрь, но сквозь фацетированное стекло ничего не видно. Прежде чем позвонить, она собирается с мыслями. Неизвестно, как Уэс отреагирует на ее слова. Она его, конечно, не боится. Скорее, робеет перед ним. И не потому, что ему двадцать два года, а потому, что он какой-то чересчур идеальный. Как говорила Кристен, он член клуба «Трех К»: красив, имеет благородную кровь и набитый кошелек. Рядом с такими, как он, Энни кажется завсегдатаем клуба «Трех Н», то есть несуразной, неуклюжей и неуверенной в себе. В присутствии Уэса она почти все время молчала, поэтому, когда Кристен проболталась ему, что сестра пишет стихи, он вытаращил глаза:
– Серьезно? Так ты у нас будущая Тейлор Свифт? Или будущий доктор Сьюз?[4]
Такие сравнения покоробили Энни:
– Скорее