Клёв начался только под вечер, когда солнце склонилось почти до самой реки, и это отвлекло Петруху от невесёлых мыслей.
Домой он явился, когда в домах уже начали включать электричество. Марь Петровна зыркнула на зятя, но ничего не сказала, слегка удивив тем Петруху. Да и Катерина была на сей раз на удивление спокойна и мила, даже словом не отреагировав на очередную «провинность» мужа.
Глава 2. Побег
Ночью Катерина ластилась к Петрухе, как во время медового месяца, но тот буркнул, что сильно устал и отвернулся к стенке. Желание общаться не появилось даже тогда, когда Катерина своими крепкими зубками начала слегка покусывать мочку его уха, что всегда приводило его в полный восторг.
– Давай спать, Катерина, – отреагировал Пётр. – Завтра рано вставать.
С того дня Петруху словно подменили, и он начал избегать жену: то ночная рыбалка, то ночное дежурство на ферме, то поездка в соседний совхоз на помощь тамошнему молодому зоотехнику – тоже с ночкой. Да мало ли какие дела могут быть у главного зоотехника большого совхоза?
Он часто ловил на себе испытующий взгляд жены, но делал вид, что ничего не произошло, что у него слишком много работы, и, что он слишком устаёт.
Через неделю Петруха не выдержал нервного напряжения и заявился к другу, купив по дороге бутылку водки: нужно было расслабиться, иначе можно свихнуться от всех этих переживаний.
Пяткин принял друга с рапростёртыми объятиями, а завидев бутылку расплылся в почти счастливой улыбке: он хотя и не был заядлым выпивохой, но от халявной выпивки не отказывался никогда.
Разговор начался только после второй рюмки. Витёк просто внимательно уставился на друга, давая понять, что он весь – одно сплошное внимание.
Петруха без утайки рассказал дружбану всё, что произошло с ним неделю назад. К окончанию его рассказа физиономия у Витька из просто счастливой превратилась в донельзя удивлённую, но он стоически выслушал всё до конца не перебивая и не делая никаких ремарок.
– Понимаешь, Витёк, – признался другу Петруха, – после того, как на меня свалилась тёща, что-то со мной произошло непонятное… Не то извращение какое, не то отвращение.
– А вот с этого места поподробнее, – ещё больше заинтересовался Пяткин.
– Даже не знаю, как это обсказать, – засомневался Петруха, опасаясь, что дружок не поймёт его.
Тот, видимо, понял сомнение Петра по своему и своё недовольство высказал прямо, ни мало не смущаясь:
– Стоило заводить разговор, если не хочешь рассказать?!
Петруха слегка поморщился и, пересилив сомнение, начал издалека:
– Понимаешь, Витёк… Раньше, когда Катерина прижималась ко мне… такая жаркая, такая пылающая… У меня даже волосы на груди поднимались дыбом… А теперь… Как она не ластится –