– Ребята, как я вам благодарен! Это же не курсанты, корсары какие-то. Я поэтому к вам ненадолго.
Он принес два огромных кулька баранок: один с маком, другой, поменьше, – с солью.
Стас приветливо откликнулся:
– А мы тут как раз опять собрались чай пить, почти как англичане, ну только не five, а seven o’clock. Уже заказали пару стаканов у проводника минуту назад.
Мимо купе в сторону вагона-ресторана опять шел Воскобойников. Поинтересовался «не надо ли чего честной компании, поскольку скоро прибытие»? Попросили пару стаканов, а проснувшийся Сахаров заказал бутылочку Дюшеса.
– Сей момент, – по-старорежимному ответил проводник и споро засеменил в сторону вагона-ресторана.
– Вот и славно! – воскликнул Петропавлов и окинул взглядом попутчиков. А что все такие грустные да кислые?
– Мы не кислые, – отвечал Стас, – просто Анатолий вздремнул чуток, а мы тут поспорили с Шурочкой насчет Раскольникова. Вот сидим, дуемся друг на друга теперь.
– Да бросьте, какая ерунда! Убедила я вас, убедила же, признавайтесь, – она шутя хлопнула кулачком по его плечу. – Это вы теперь грустный, а не я…
– Нет, с чего вы взяли? Хотите вот, хоть песню спою, чтобы доказать?
Сахаров с верхней полки, положив кулак под подбородок, невесело наблюдал за спорщиками.
Петропавлов лукаво улыбнулся и торжественно сообщил:
– Ну, песня – само собой, но больше я стихи люблю. Особенно, если в них про море…
Что-то вспомнив, он эффектно щелкнул пальцами и добавил:
– Вот, например, хотя название запамятовал.
Сидя вполоборота на краешке нижней полки, по-гусарски положив руку на колено, он начал читать, глядя в глаза Шуре:
– У нее глаза морского цвета,
И живет она как бы во сне.
От весны до окончанья лета
Дух ее в нездешней стороне.
Ждет она чего-то молчаливо,
Где сильней всего шумит прибой,
И в глазах глубоких в миг отлива
Холодеет сумрак голубой…
– Та-та-та… чего-то там буря… гм-гм… нет. Забыл, – моряк хлопнул с досады по коленке.
Шура вдруг продолжила:
А когда высоко встанет буря,
Вся она застынет, внемля плеск,
И глядит как зверь, глаза прищуря,
И в глазах ее – зеленый блеск…
Дочитав, Шура добавила:
– Это, товарищ морской волк, Константин Бальмонт – «Морская душа».
– Замечательные стихи, – заметил Анатолий, – будто про вас, Шурочка. Глаза-то у вас зеленые.
Шурочка захохотала:
– А я потому и выучила их!
Стас посмотрел на часы. Заметил, что до прихода поезда осталось не так много времени. Петропавлов обрадовался и сообщил, что без курева не может