Однажды Лидка написала мне, что всё, мол, у неё хорошо, но «очень хочется курить, а купить негде…». Тогда я, «как настоящий друг», пошла в сельмаг, купила сигареты «Луч» без фильтра за 7 копеек, две штуки вложила в конверт с письмом и отправила Лидке. Но прежде, чем попасть в Лидкины руки, оно попало в руки её мамы. И мама, прощупав его, нашла письмо подозрительно толстым…
Разразился жуткий скандал на две семьи. Каждая из наших мам считала, что её непорочную дочку «развращает испорченная подружка»… Скандал, конечно, потом утих, но родительская насторожённость не убавилась, что, в свою очередь, ещё больше увеличило нашу с Лидкой бдительность и значительно уменьшило доверие к родителям…
А годы-то какие – самые опасные. Когда мы поступили в училище, мне было четырнадцать, Лидке – пятнадцать. Мы были одними из самых юных и действительно неиспорченных девчонок на курсе…
Большинство наших сокурсниц жили в общаге, которая находилась на Трифоновской улице. Я там никогда не была, но там же, кажется, было и общежитие студентов театральных вузов… Короче, дым стоял коромыслом – в буквальном смысле слова…
Тогда в моду входило курение – все героини западного кино красиво курили, все герои Хемингуэя, которым зачитывалась молодёжь страны, – не только курили, но и без конца пили…
Ну, в общем, комментарии излишни. Почти все сокурсницы покуривали. А надо мной и Лидкой – посмеивались: мол, маленькие наивные дурочки! Вот мы и решили «набраться опыта», чтобы казаться взрослее…
Однажды летом, когда обе наши семьи уже уехали на дачу, а мы ещё сдавали летнюю сессию, поэтому были в Москве, – мы купили в киоске пачку самых дешёвых сигарет и бутылку белого сухого вина «Людмила» в кулинарии ресторана «Прага» и решили «кутить». Но деньги на этом закончились, а закусывать было нечем. Тогда Лидка предложила ехать к ней: в их дворе на Селезнёвке росли шампиньоны. Мы их набрали и зажарили. Правда, они немножко подгорели, но тут уж ничего не поделаешь – больше есть было всё равно нечего…
В общем, «стол ломился от яств». Мы поставили нашу любимую пластинку – арии из итальянских опер в исполнении Марио Ланца – и, усевшись, «приготовились к разврату»…
Сухое вино показалось нам слишком кислым, и мы насыпали в него сахар…
В общем, когда одна сторона пластинки закончилась и её нужно было перевернуть, ни одна из нас не смогла подняться со стула… Головы были относительно нормальными, но ноги приросли к полу, а попки – к стульям…
Вот такой нам был преподан урок!.. «Картина маслом» – обездвиженные, мы с Лидкой хохочем, а на пластинке бедный Марио Ланца, заикаясь, всё повторяет и повторяет фразу из никак не заканчивающейся арии…
А вообще, мы очень любили фотографировать, а ещё больше – печатать фотографии. В ванной комнате на Суворовском бульваре мы ставили