«Вы с Сумеречья?» – спросил Герсен.
«Откуда еще?» – буркнул молодой человек. Герсену не удалось сразу определить эмоциональный смысл его интонации – в ней было много противоречий: печальная гордость, капризная враждебность, наглое смирение. «Хотите есть?» – спросил лавочник.
Герсен покачал головой: «Я не разделяю ваше вероисповедание».
«Хо-хо! – воскликнул юноша. – Значит, вы бывали на Сумеречье?»
«Нет, но о ваших обычаях много говорят».
Продавец улыбнулся: «Не верьте старым сплетням. Про нас рассказывают, что мы, сумереченцы – религиозные фанатики, что мы едим всякую гниль с целью умерщвления плоти, подобно фанатикам других религий, избивающим себя плетьми до крови. Это неправда! Сами посудите. Вы справедливый человек?»
Герсен задумался: «Пожалуй, хотя я стараюсь не превращать справедливость в культ».
Юноша направился к одной из лоханей и выудил из нее маленьким черпаком кусочек блестящего красно-коричневого паштета с черной корочкой: «Попробуйте! Судите сами! Доверяйте вкусовым ощущениям, а не носу!»
Герсен фаталистически пожал плечами и попробовал. У него во рту возникло покалывание, быстро усиливавшееся и распространявшееся. Герсен судорожно глотнул, подавляя позыв к рвоте.
«Ну, как?» – спросил молодой человек.
«Сказать по правде, – ответил Герсен, когда продышался, – вкус у этой дряни еще хуже, чем запах».
Юноша вздохнул: «Таково всеобщее мнение – среди тех, кто не привык к нашей кухне».
Герсен вытер рот тыльной стороной руки: «Вы знаете всех сумереченцев в округе?»
«Знаю».
«Я