– Важная птица. Думаешь, у меня комната такая же? Нет, поменьше чуток. И аквариум, – он кивнул на ванну, – не предусмотрен. Душ в конце коридора. Общий, на весь этаж. Тьфу ты… На всю палубу. Или на отсек?.. Трудно мне с этими гюйсами-кнехтами, я человек сухопутный.
– Ты не человек. Ты гнида. Сухопутная, морская – какая разница… Закончил? Тогда вали отсюда.
– Ну… и мне было… не менее приятно. Только у нас еще кой-чего заказано. Не боишься? – мужчина артистично взмахнул опасной бритвой.
– Тебя – нет.
– Правильно. Только не вертись, ага? А то хочешь – не хочешь… и я вместе с тобой без башки на берег сойду. Здесь, вообще-то, капитан обитал. А так, по задумке, это номер Президента. Ну, еще того, России. Или Министра Обороны – если учения, допустим.
– И где сейчас капитан?
– Перевели в каюту попроще.
– Он не возражал?
– Кому охота без работы остаться? Он немолодой, ему отсюда только на пенсию.
Андрей чуть не застонал.
– Может, гады вас гипнотизируют?
– С чего бы это… И откуда у них столько гипнотизеров? Их всего-то человек пятнадцать прилетело. В смысле, гадов.
– Пятнадцать?! – не поверил Андрей.
– Или двадцать. Так примерно.
– И пятнадцать гадов сумели всю планету?..
– Или двадцать, – невозмутимо повторил мужчина.
– И вы… – Андрей запнулся. Он сообразил, что продолжать разговор бесполезно. Прикидывался парикмахер или действительно был дебилом – не важно: он играл свою роль добросовестно. Андрей подозревал, что на крейсере найдутся и другие актеры. Другие сволочи, продавшиеся ни за грош. Они все будут доказывать, что служить у оккупантов – нормально. Он ждал, что его бросят в темную камеру, лишат пищи и сна, станут мучить холодом и жарой – будут «размягчать», как в классическом кино про шпионов. Но гады, похоже, земных фильмов не смотрели. Они размягчали Андрея иначе, и это было гораздо хуже.
Как только парикмахер ушел, в каюте появилась толстуха-горничная. Она подкатила к дивану сервировочный столик и с интересом оглядела Андрея, особое внимание уделив неплотно запахнутому халату.
– Изменился, не узнать… Налетай, красавец! – женщина подняла над столиком крахмальную салфетку и, выдержав паузу, игриво уточнила: – Не на меня, на еду.
Стол и нижняя полка были плотно уставлены тарелками, вазочками и салатницами. В каждой что-то лежало – изобильно и красиво, с долькой лимона или с веткой петрушки, или с долькой и веткой одновременно. Среди этого столпотворения торчали три разных горлышка. Андрей плеснул себе вина, затем, помедлив, взял бокал побольше и наполнил его коньяком.
Два крупных глотка – вздох – лимончик, затем какая-то крошечная котлетка и, конечно, ложечка…
– Это для жюльена, – предупредила горничная.
– Чего?..
– Ложка для жюльена. Для икры вон та, – женщина протянула палец, но Андрей отогнал ее, как муху.
– Где стюард? – спросил он.
– Не хами. Кормят – кушай.
Он зачерпнул икры –