– Раз, два, три.
Она была тяжелой, все мертвые тяжелые. Носилки лежали в коридоре на полу. Соседи стояли, как стадо овец: молчаливым кружком. Зайцев уловил движение взметнувшейся ко лбу руки: кто-то осенил себя крестом.
Серафимов опустил ноги убитой. Зайцев выпустил из рук туловище. Нашел в толпе соседей лицо Самойлова: нашел что-нибудь? Тот прикрыл глаза: да. Отлично.
Нефедов последним осторожно уложил плечи, голову. Потом опять приподнял шаль и посмотрел на убитую долгим взглядом.
– Красивая баба, – заметил один из медиков. – Свое отпрыгала.
К цинизму медперсонала обитатели квартиры явно не привыкли.
– Сам ты баба, – донеслось от стада соседей. Женщины загалдели:
– Это актриса знаменитая! Дикари… Типун те на язык. …Я тя щас сама так отпрыгаю, зенки повылазят… Как вам не совестно, молодой человек.
Кем была их соседка, очевидно, знали в квартире все.
Медики поспешили поднять носилки, понесли к выходу.
Зайцев остановился на пороге комнаты. Следы их работы были, конечно, видны. Там и сям теперь зияли пазухи и провалы. Но хлам ужасал по-прежнему. «Они правы. Что искать в этом бардаке? Как понять, что пропало? И что здесь странно – если странно примерно всё».
– Зак, Охотников, Кукушкин. Подключайтесь.
Желторотики тотчас отцепились от Самойлова, просочились.
– Осторожно! Улики не затопчите, – задребезжал Крачкин, суя в руки Заку лампу с бахромой на абажуре.
Зайцев подошел к Самойлову.
– Ножик бы им показать – может, узнает кто.
– На самый конец оставь, – велел Зайцев. – Очень людей такие штуки нервируют обычно, а нам сейчас трагинервические явления ни к чему – нам нужно фактов побольше собрать. Где была, с кем встречалась, кто в гости приходил.
– Будут тебе факты, – усмехнулся Самойлов. – Сюда.
Женщина ждала их на кухне. Сидела боком у стола. И тотчас попыталась встать.
– Ничего-ничего, сидите, – отозвался Зайцев. Самойлов кивнул подбородком:
– Вот. Гражданка Синицына. Помогала по хозяйству…
Самойлов деликатно отпустил слово «…убитой». Синицына нашла тело.
Немолодая, тумбообразная, она тотчас спрятала руки под фартук и принялась разглядывать зайцевские ботинки.
– Как вас по имени-отчеству? – почти ласково спросил он.
Та подняла глаза, моргнула. Словно прикидывая, чем это грозит.
– Да Наткой зовите.
– Наталья, значит, – улыбнулся ей Зайцев. – Уж там, Наталья, наверное, уборки было – ух. Мебелей сколько.
– А вот и нет, – засуетилась Синицына. – Они не разрешали убираться. Пальцем не тронь.
– Что ж за хозяйство тогда такое? – изобразил удивление Зайцев.
– Известно. Булки не на деревьях растут.
– Это да. Пока по магазинам ноги стопчешь, в очередях настоишься, –