После обеда МакКин ушел наводить в полиции и у всезнающих знакомых справки о семействе де Мобрей, а дядя, надев котелок и сюртук, сообщил, что идет в клуб. Полли видела из окна гостиной, как дядя пошел неспешно по дорожке, и вдруг он вздрогнул, метнулся направо, налево, развернулся и со всех своих подагрических ног кинулся обратно к дому, а догоняя его широченными прыжками, за ним несся тот самый ростовщик. Входная дверь распахнулась, но захлопнуться за дядей не успела. Полли услышала из коридора:
– Думали бежать?! – гаркнул надтреснутый голос.
– Вовсе нет, я просто забыл дома трость, – тяжело дыша, благодушно заявил дядя.
– А что тогда у вас в руке?
Вот показалась отступающая в глубь гостиной спина дяди, а напирая на него, сверля злым взглядом, шел ростовщик.
– Вы мне должны пять тысяч фунтов, мистер! – выплюнул сквозь узкие губы ростовщик.
– Мистер Хобсон, вы немного ошибаетесь, я брал у вас четыре тысячи, – пробормотал дядя. Его отступление было остановлено спинкой кресла, и ростовщик схватил дядю за плечо.
– Время, мой дорогой! Вы бегали от меня слишком долго, так что наросли проценты.
– Но… я сейчас не могу, то есть в ближайшем времени, уверяю вас… честное слово.
– К черту ваше честное слово! – ростовщик встряхнул дядю и резко отпустил, от чего мистер Генри Бригстоун чуть не упал на пол. Полли хотела его поддержать, но дядя, заметив её, проговорил: – Ступай, ступай, я разберусь.
Ростовщик тоже обратил на Полли внимание и, злобно плюя слюной, тыкнул в её сторону.
– Пусть тогда вот эта работает! Что? Неохота? А кормиться и разъезжать по балам за мой счет вам нравится?!
– Оставьте этот тон! – дядя приосанился. – Или не получите ни цента.
Но ростовщик схватил серебряный подсвечник и тыкнул им в дядю.
– Это за отсрочку, за будущую неделю, которую я вам так милостиво даю, – он улыбнулся, обнажая свои желтые зубы.
– Это грабеж, – сказала Полли, – поставьте подсвечник назад или…
– Не стоит пугать меня, дамочка, или мы не разобрались, кто здесь за чей счет живет?
– Как бы вам свою жизнь в канаве не окончить, – сказала Полли, но ростовщик не обратил на её слова внимания.
– Неделя! – он развернулся и вышел из гостиной.
Дядя выдохнул и дрожащей рукой налил себе воду из графина. Потом вдруг посмотрел удивленно на Полли и сказал:
– Почему ты про канаву сказала? Это совсем на тебя не похоже.
– Не знаю, – Полли пожала плечами, – я почему-то вдруг увидела картинку, где этот ростовщик валяется мертвым в канаве.
– Какой ужас. Это, наверное, у тебя нервическое. У меня и то сердце куда-то провалилось, а теперь колотится как ненормальное. –