Результаты этого русского «контрнаступления» чувствительны. По данным русской разведки, «число желающих возвращения в советскую Россию сократилось до ничтожных размеров: около 1000 человек на весь кубанский корпус. Эти лица сведены в отдельную группу, содержатся в неблагоприятных условиях. За ними ведется непрерывное наблюдение»[138].
16 марта Бруссо принимает у себя делегацию от этой группы с тем, чтобы сообщить им об удачном завершении первой репатриации. Пользуясь случаем, он расспрашивает их об издевательствах, которым они якобы подвергаются со стороны офицеров. Кубанцы подтверждают: «Нам не выдают ни белья, ни обуви, и многие из нас ходят босыми». Затем Бруссо хочет узнать, есть ли среди казаков, оставшихся в частях, желающие вернуться в Россию: «Все желают, но их сдерживает страх перед начальством. Мы не знаем, что нас ждет дома, но нас влечет любовь к родной земле, а вопросы политики мы отбрасываем».
Бруссо сразу же докладывает об услышанном ген. Шарпи и заканчивает следующими словами: «Мне ясно, что в тот день, когда казаки смогут свободно изъявить свою волю, под защитой французских штыков и в присутствии на рейде судна для их перевозки, большинство из них уехало бы»[139].
Выйдя от Бруссо, пятеро уполномоченных тотчас арестовываются по приказанию Фостикова официально как бунтовщики, за отказ от выполнения нарядов и бросание камней в офицеров. Плохо одетых и обутых, их выгоняют на работу под открытым небом, несмотря на «отвратительную», по словам Бруссо, погоду и несмотря на то, что в тот день никто вообще на свежем воздухе не работал[140].
При подобной систематической обструкции, в отличие от системы первой репатриации, французские власти решают погрузить на следующий рейс всех желающих, не считаясь с мнением Врангеля, и предупредить беженцев лишь за сутки до отправки. Предусмотрены два крупных судна на более чем 6000 человек[141].
Все происходит чисто по-военному. 25 марта «Решид-паша» бросает якорь у Лемноса: на борту последняя группа донцов из Чаталджи. На следующий день, 26 марта, т. е. за 24 часа до отправки, по приказанию Бруссо в лагерях объявляется следующее: «Генерал Шарпи, командующий СОС, мне сообщает, что Верховный комиссар Французской Республики на Востоке объявил генералу Врангелю, что правительство решило вскоре отменить кредиты на содержание русских беженцев, а также сообщает, что французское правительство не намерено ни способствовать, ни допустить новое выступление армии Врангеля против Советской власти. Врангелю сообщается, что в настоящих обстоятельствах у беженцев