меня так ждет, бедная, так надеется, что я приеду. Поплакала я и решила ехать одна в Левшино. Конечно, это было очень глупо и рискованно, но я не могла в тот момент ничего другого придумать, так я рвалась к мамочке. Сейчас пишу, и слезы подступают к горлу от одного воспоминания. Меня Аина мама отговаривала, но я хотела ехать. Валя, конечно, как всегда нерешительная, решила ехать обратно в Курью. К пяти часам все пошли на вокзал. Там я Вале говорю: «Я решила ехать одна в Левшино». Она отвечает: «Очень глупо делаешь». Ну, как можно так говорить, когда человек стремится к родной маме. Как-то она странно относится к своей маме, она как с подругой с ней, а не как с мамулей. Ноги у меня, конечно, мокрые, около кассы народу масса, не протолкаться. Все-таки вечером я приехала бы в Левшино, но где бы остановилась ночевать? Ну, конечно, это безумие и ребячество, но я не могла больше терпеть. Тот, кто очень привязан к родителям, тот, наверное, понял бы меня. Все-таки я решила ехать вместе с Валей обратно в Курью, хотя это было очень тяжело. Мы сели на поезд и через час были дома. Девочки все, конечно, удивились, я рассказала им, они поняли, почему мы вернулись. Значит, судьба не хотела, чтобы мы ехали. Раз нам так не повезло дважды. Приехали мы к вечеру, измученные и голодные, так как кроме хлеба ничего не ели, а утром, оказывается, нам всем предстояло чуть свет ехать в Молотов на концерт. Хлеб нам дали на пять дней, мы уже все съели, а жить еще надо три дня. Что делать? Ну, как-нибудь… Утром встали в пять часов и пошли на вокзал. Приехали в Молотов в девять, а концерт должен начаться в одиннадцать. Я походила вокруг театра. Заняла у Гали Сидоровой боты, ноги очень устали. Концерт был замечательный, большой, в двух отделениях. Видела Вовку Писанова в военной форме с погонами, мне даже не верится, что это тот самый Вовка, который был в лагере и ходил в синей курточке с молнией. Встретила там Борину маму, спросила насчет часов. Она сказала, что часы в починке и чтоб я не беспокоилась, они в надежных руках. И как только будут готовы, так она их перешлет с Борисом. После концерта побежали на вокзал и успели на 3.20. Поезд быстро подошел, и в семь часов мы были дома. Хлеба у меня осталось грамм двести или меньше, а жить надо два дня. Что делать? И вот на обед случайно выписали хлеб, я была так рада. Мы с Валей решили, что и завтра нам выпишут хлеб, и все съели… Вот сегодня утром накрывали Ляля с Кирой, на нас хлеб не дали, и я сидела бы без хлеба, если бы не Таня, она дала мне немного хлебца. У Ляли с Кирой была лишняя порция. Девчонки все возмущались, как им полез в глотку этот хлеб. Но Кира – «подруга» – даже не обратила внимания, что я без хлеба, и все преспокойно скушала… Ну да ладно, авось ноги не протяну. Сейчас буду писать письмо мамочке, все ей опишу.
7 апреля. Вчера приехала мама Вали П. Кирина мама хочет идти на фронт. Бедная Кирка, папа ранен, мама на фронт уходит, и еще дядя умер. К.В. прислала Ревеке Бор. письмо, чтоб Киру и Юрика отпустили в Полазну. Я постараюсь тоже отпроситься к мамочке. Боже мой, помоги мне попасть к мамочке. С Лялей мы все на ножах, такая она противная. Сегодня получила письмо от Юлии Болеславовны,
