– Вы слишком деликатно нажимаете. Мне так сложнее вас понимать. Не бойтесь!
С Суворовым можно говорить о чём угодно. Человек сделал свою жизнь научным экспериментом и чуть ли не каждый день отчитывается о его результатах. Чего стоит объяснительная записка о возможности самоубийства:
«Это жуткая тема, но она тоже является частью нашей жизни. Соблазн самоубийства наверняка приходится преодолевать всем, ослепшим и оглохшим в зрелом возрасте. Может возникнуть этот соблазн и у слепоглухих с детства, осознавших слепоглухоту как величайшее несчастье. Я тяжело пережил такое осознание в шестнадцать лет, а соблазн самоубийства – при всей величайшей самоотверженности друзей – преодолеваю с двадцати лет.
Очень часто поводом для соблазна самоубийства является отсутствие перевода и сопровождения. Проблема сопровождения у меня в последние годы, в общем, решена. Что касается перевода, то я ПОЧТИ убедил себя: без непереведённой информации можно жить, а что мне знать и вправду необходимо, об этом узнаю так или иначе…»
– Что вас больше обижает: невнимательность или излишняя забота? – спрашиваю я, старательно выводя буквы на руке собеседника.
– И то и другое обижает; всё, что плохо, слишком мало или слишком много. Меня никогда не обижает помощь, но обижает, когда путаются под ногами. Впрочем, к этому я тоже отношусь спокойно, каждый человек имеет право чего-то не уметь, нужно просто научить его. Чтобы определить, нужна ли помощь человеку с физическими недостатками, надо его очень хорошо изучить: что у него получается лучше, вокруг чего сложился круг его основных проблем, а просто встретив на улице – предложить поддержку.
– Вы исходите из того, что любой человек – добрый, отзывчивый по своей природе, а все остальные проявления – это скорее исключение?
– Я исхожу из того, что все люди – эгоисты, поэтому стараюсь, чтобы мои просьбы были как можно менее обременительными. Я тоже эгоист. Если я куда-то иду без сопровождения, то время от времени обращаюсь к прохожим за помощью: перевести, посадить, высадить. Это же минутное дело и, в общем, почти никого не обременит. Я из этого и исходил, учитывая эгоизм скорее, чем альтруизм.
– Скажите, вы верите в Бога?
– Сначала был атеистом, теперь могу назвать себя интересующимся. Нельзя сказать ни того, что я верю в Бога, ни того, что не верю. Меня интересуют эти вопросы. Я готов общаться на эту тему, но не с кем попало, а с очень подкованными специалистами, со священниками, например, или с философами. А с рядовыми прихожанами – боже упаси! Только зря поссоришься.
– Неужели у вас не было соблазна начать молиться, просить у Бога чуда?
– Никогда. Чего я не хотел, так это молиться. К этому у меня даже какое-то отвращение. Я верю