Так и записали в городском ЗАГСЕ – Исаак Абрамович Рабинович.
На то время, пока новорожденный привыкал к обстановке, купаниям, чужим запахам и соседям, дочку решили отдать родителям матери. Она в стесненных пространствах дома стала очень мешать. Они жили на берегу Черного моря и были очень религиозными евреями. Те с удовольствием взяли девочку к себе.
1941 год
Отец Берты Нухим после первых бомбежек города эвакуировался с семьей в Узбекистан. Сам Нухим был инвалидом еще Первой мировой войны. В 1941 году его старший сын Израиль пошел служить в Советскую армию. После первой бомбежки Одессы Нухим с женой Лейлой и 17-ти летней дочерью Бертой, бросив квартиру и все имущество, уплывали на теплоходе в другой конец Союза. Их теплоход уходил одним из последних, был маленький и страшно перегружен. Рядом грузили людей на теплоход «Ленин». Говорили, что теплоход «Ленин» больше и удобней, но на нем мест уже не было. И, наверное, это был знак судьбы. Несколько кораблей, до отказа заполненные беженцами, одновременно вышли из порта. В порту было совершенно темно, даже прожекторы не освещали причалы. Все боялись бомбежек, но тут налетела немецкая авиация и при свете ее прожекторов началась бомбежка. Немецкие летчики, конечно, видели, что на корабле женщины и дети, но выполняли приказ. Корабль «Ленин» за считанные минуты утонул прямо в бухте, и никому из пассажиров спастись не удалось. А корабль «Дружба» ушел из порта на несколько минут раньше и остался цел.
А потом была дорога, бесконечно длинная дорога на восток в товарных вагонах до города Самарканд, который согласился принять беженцев. На место они добрались уже к зиме. Снега в Узбекистане зимой не бывает, поэтому первое время всех приехавших поселили прямо на железнодорожных платформах. Днем в Узбекистане было жарко, а ночью волосы примерзали к подушке. Так все беженцы прожили неделю. Потом их взяла в дом одинокая узбечка, сын которой служил в армии. Берта устроилась работать в совхоз по уборке хлопка, но одета она была не так как другие и красотой выделялась. Пришлось Нухему сопровождать и встречать ее с работы. Каждый раз к нему обращались местные узбеки:
– Слушай, – говорили они – продай дочь, калым большой дам, богатым человеком станешь. Очень дочь мне твоя нравится. Будет у меня любимой женой. Говорящий сладко улыбался, прищелкивал языком, повторяя: «Вай, Вай!»
Нухим только отнекивался и старался скорее увести дочь прочь.
А потом дорога назад. Вернулись в город они одни из первых, но их большая красивая квартира уже была занята. И им пришлось селиться в темном и сыром подвале. Жить где-то было нужно. Подвал был глубокий. Квартира в подвале имела три окна, но через них можно было увидеть только каблуки прохожих. Целый день в комнатах было сыро и сумрачно. Но, видимо, те, кто работал там наверху, посчитали это элитным жильем, и к Нухему в одну из комнат дополнительно подселили семейную