– Я подумала, – сказала девушка ровным, красивым голосом и, по всей видимости, убедила тетушек, во всяком случае, они вынесли ей на блюдечке из лучшего сервиза – того, что с синими плакучими ивами над ручьем, – голубиное сердце.
Салли и Джиллиан сидели, соприкасаясь коленками, в темноте на черной лестнице, босые, с немытыми ногами. Они дрожали от холода, но пересмеивались между собой, шепотом повторяя вместе с тетками заклинание, заученное ими крепко-накрепко, ночью разбуди – не собьются: «Ты, игла, пронзи сердце голубя, ты, любовь, пронзи сердце сокола. Пусть не знает он сна и отдыха до тех пор, пока не придет ко мне. Как полюбит меня всей душой, так узнает он мир и покой». Джиллиан сопровождала эти слова короткими колющими движениями, в подражание тому, что, твердя заклинание, девушке надлежало проделывать с голубиным сердечком на сон грядущий семь дней кряду.
– Нипочем не сработает, – шепнула Салли, когда они, поднявшись ощупью по лестнице, пробирались потом к себе по темному коридору.
– Может и сработать, – прошептала в ответ Джиллиан. – Девушка, правда, из себя не очень, но все же чего не бывает.
Салли выпрямилась: она была старше и выше ростом и, стало быть, лучше знала.
– Хорошо, поживем – увидим.
Почти две недели Салли и Джиллиан вели наблюдение за одержимой любовью девушкой. Словно приставленные к ней сыщики, часами, не сводя с нее глаз, просиживали у стойки в магазине, спуская карманные денежки на кока-колу и картофель фри. Шли за ней по пятам, когда она возвращалась к себе в квартиру, которую снимала на пару с другой юной особой, работавшей в химчистке. Чем неотступнее они следили за каждым ее шагом, тем сильнее в Салли крепло ощущение, что они влезают в чужую личную жизнь, но сестры все-таки продолжали верить, что проводят важное исследование, хотя у Джиллиан временами терялось четкое представление, какую, собственно, они преследуют цель.
– Очень простую, – говорила Салли. – Доказать, что никакой особой силы у теток нет.
– И если они только морочат людей, – усмехалась Джиллиан, – тогда получится, что мы точно такие же, как все. Обычные.
Салли кивала. Невозможно передать, как волновала ее эта тема, поскольку для нее лично самым заветным желанием было – быть как все. Ей снилась по ночам деревенская усадьба, дом за беленьким частоколом, и слезы наворачивались ей на глаза, когда, просыпаясь поутру, она видела в окошко черные зубцы металлической ограды. Другие девочки, она знала, умывались мылом «айвори» и дуплистым мылом «камэй», а их с Джиллиан заставляли мыться черным мылом, которое тетушки два раза в год варили на задней конфорке плиты. У других девочек были матери и отцы, которые не забивали себе голову