–Так, тащи сало и вафли сюда! – улыбается Микола, подшучивая над Ванечкой, зная, что по курсантской неписаной традиции слово «вафли» произносить стрёмно, это кулинарное изделие все называют печеньем в клеточку.
Пока калякали, вдали вновь раздались строевые песни. Это батальоны и роты возвращаются из училищного клуба.
–А! Вот и наши косоглазые блеют! – смеясь, крикнул Ванечка, выбегая на крылечко.
–«Снегири», что ли, поют? – прислушиваясь, проговорил Коля Ткаченко, тоже направляясь к выходу.
Батальон возвращаясь, пел под ритм походного шага., и было в этом что-то гражданское – разухабистое.
Сани с лета приготовь, приготовь,
Чтоб зимой не опоздать, опоздать.
Ведь с горы на гору хочет любовь
Все сугробы разметать.
Припев тянул весь батальон:
А щёки словно снегири, снегири,
На морозе все горят, все горят.
Кто-то снова о любви говорит,
Уж который год подряд.
Батальон на ходу перестраивался в ротные колонны и расходился по казарменным помещениям.
–Ноги вытирайте! Демоны! – заорал на входящих Барсуков.
Народ проходил мимо курсанта Барсукова, не обижаясь и не обращая внимания ни на него, ни на тряпку, лежавшую при входе в казарму. Они только что исполнили свой долг. Передали песню. На четвёртом батальоне не умрёт традиция училища.
Святыню из святынь угробят позже, когда места курсовых офицеров займут люди, далёкие от армии. Командовать училищем станут не «Кировцы», а выпускники других училищ, которым далеко наплевать на традиции Краснознамённого, и когда в военных училищах начнут готовить юристов, а не командиров. Да и все командно-военные переименуются в институты, а наше легендарное горно-копытное закроют. И останется только память, которую унесет с собой в могилу последний офицер, окончивший ОВВККУ. Вот ради этой памяти я и написал эту повесть.
ПОЛКОВНИКУ НИКТО НЕ ПИШЕТ
Глава вторая. «ДЕТИ ГАЛАКТИКИ»
Минеральные воды. 2009 год.
Это непередаваемая аура особой обстановки. Звуки, сопровождающие любой аэропорт. Шум турбин приземляющихся и взлетающих лайнеров. Объявления о посадке, о задержке рейсов и поиски опоздавших. Толпа встречающих и цыган у дверей с надписью «Выход пассажиров». И почему-то хочется, как когда-то курсантом, стремительно бежать в буфет. Наверное, это рефлекс, возникший с годами учёбы в военном училище. Как у собаки Павлова капает слюна при виде пищи, так, наверное, и у всех бывших курсантов, чувство голода возникает в этой атмосфере.
Мужчина, на вид лет пятидесяти, выходит из терминала, проходит через толпу встречающих и таксистов. Его дёргает за рукав куртки цыганка с предложением погадать:
–Давай погадаю, дорогой.
–Я этой мазью давно не мажусь. Гуляй, Фёкла! – отдёргивает руку Барсуков, продолжая движение.
–Зачем