В машине Иван предпочел сразу забыть начальницу Саакадзе. Он раздумывал, чем ему заняться в два выходных дня.
На большой скорости его обогнал черный бронированный «Мерседес S-600» с дипломатическими, кажется грузинскими, красными номерами. Красавец-авто внезапно подрезал машину Ивана и затормозил. Ругаясь, Иван был вынужден также затормозить. Из «Мерседеса» вышли два крепких южных парня в черных костюмах и направились к «Вольво».
«Бандиты, не бандиты… большие чиновники, депутаты, дипломаты… – хмуро раздумывал Иван. – Эх! Попал, как кур во щи!» – непроизвольно вспомнил поговорку деда Анисия.
Мужчины с хмурыми лицами подошли, один из них, краснощекий, пальцем поманил Ивана.
«Ладно, не будем дразнить гусей», – подумал он и не спеша вышел из машины.
Краснощекий схватил его за руку. Но готовый к столкновению Иван освободил свою руку и ударил обидчика по печени. Бедняга ойкнул и согнулся. В руке второго мужчины появился пистолет.
– Тише ты, – выдавил он угрожающе. – С тобой просто хотят поговорить. Давай иди к нашей машине.
– Ну, так бы и сказали, – улыбнувшись, бросил Иван. – Зачем хватать за руки, – направился к «Мерседесу».
Когда он подошел к авто, задняя дверца открылась и раздался хрипатый мужской голос:
– Прошу, господин Филиппов.
Иван ухмыльнулся, сел на заднее сидение, изрек:
– Зд-расте, – и взглянул на пожилого, седовласого южного мужчину.
– Я отец Кекелы, – спокойно выдавил южанин, сзади его волосы были схвачены в пучок. – Для тебя Реваз Нугзарович.
«Черно-белое кино продолжается», – невесело подумал Иван, выдавил:
– Очень приятно, уважаемый. Меня вы уже знаете. Чем обязан?
Какое-то время седовласый мужчина рассматривал молодого человека. Ивану бросился в глаза массивный и определенно дорогой хронометр типа Rolex на металлическом браслете, находящийся на запястье левой руки Реваза.
– Настоящий славянин, красавец мужчина, – выдавил Саакадзе. – Я понимаю свою дочь.
– И все же, чем обязан?
– Обязан. Ты спал с моей дочерью. Она так вчера решила, времена сейчас у нас такие, равноправие. Но сегодня она решила по-другому, ты ей неприятен и отвратителен. И я запрещаю тебе более с ней общаться. Понимаешь? Все запрещаю, видеть, слышать, все-все.
«Эта стерва Кекела уже доложила своему крутому папочке!» – воскликнул Иван и решил пока помолчать.
– Я могу в этом мире почти все, понимаешь, – продолжал уже более эмоционально Саакадзе. – Мне не хотелось бы применять к тебе никаких мер воздействия, понимаешь. Так что, забудь Кекелу, первый секс с женщиной может быть и последним. Если ты настоящий мужик, ты должен это понять. Ты меня понимаешь?
«Могу почти все… настоящий мужик… психолог хренов», – возмущался Иван.
Внутренний, благоразумный голос подсказывал – забудь, забудь эту плохую женщину.
– Хорошо,