Какое-то время мы сидим и смотрим на мутное белесое пятно, которое ползет вниз по обнятому облаками небу. Воздух холодит щеки все сильнее, над ухом начинают злобно и тонко зудеть комары. Потом там и сям в лесу за оврагом загораются огни.
– Вот, – удовлетворенно кивает Гном, – как понимать это зрелище? Я разузнавал: в той стороне нет никаких поселений, там простирается дорога к озеру. С какой целью гореть кострам вдоль дороги? Кому требуется разжигать их по вечерам? Тут делается нечто неладное, друг.
Молчу. Думаю.
– А тебе что до этого? Думаешь, люди пропадают из-за вечерних костров? В Полесье и в Подкамне – тоже?
– Я пока не могу дать ответа, – поводит плечами Гном, – я лишь гляжу вокруг.
Сидим, смотрим на редкую цепь костров. Ничего не можем придумать, а спросить не у кого. Или есть у кого? А ответят ли? Становится зябко, но идти в поселок не хочется.
– Это место выглядит больным, – говорю я, – оно мне не нравится.
– Хворает весь солнечный мир, – серьезно отвечает Гном. – Это застарелая хворь, от самого начала войны. И до сей поры мир не сделался лучше, хотя войны больше нет. Просто люди разучились быть людьми, друг, а вокруг них произрастает зло и неправильность. Из-за этого весь солнечный мир качается на пределе и становится всё менее солнечным. Если ничего не переменится – в один из дней солнце просто не взойдет.
Мне нужно какое-то время, чтобы понять, о чем он толкует.
– Ты думаешь, мы – лекарство?
– Лекарство, – соглашается Гном. – Ведь мы уменьшаем зло, делая его неотвратимо наказуемым. Мы орудие по сути своей – неподкупное, не знающее промашки, свободное от жалости, не ведающее сомнений и корысти.
Я фыркаю. Лекарства и лечители – удел варок. Для людей хвори – испытание, насылаемое духами жизни: если тело окажется слишком слабым для болезни – дух его заберёт, чтобы сделать крепче и потом отдать кому-нибудь другому. Поэтому лечители людям не нужны, а средства для унятия боли или облегчения жара можно сделать и без них. Вот собиратели требуются – чтобы правильно уложить в повязку переломанные руки, помочь выжившему после болезни быстрей встать на ноги…
Нет, люди не стали бы делать хмурей как лекарство, им бы это просто в голову не пришло. Да мы и не смогли бы исцелить мир: нас мало, а его – много, и еще больше в нем болезни. А вне Хмурой стороны мы – самые обычные люди, разве что слишком важные от осознания своей второй сущности. Как всякие другие люди, мы и своевольничаем, и ленимся, и опаздываем… Нет, не то. Всё это не то. Мы – не то.
Зло солнечного мира исходит от людей. А подобное устраняется подобным только с перепою.
И ещё на поле брани. Мы были созданы не как лекарство, а как оружие, но никто из других выучней этого так и не понял.
– Чтобы лечить мир, нужно было големов наделать, – говорю я. Не хочу ничего объяснять Гному. Не теперь. – Пару сотен. Они б работали без продыху лет по сто, хоть