Рамон кивнул:
– Конечно, у меня нет причин – как и нет ни малейшего желания – лишать вас работы, Эмили. – Написав цифру на листке блокнота своего адвоката, он подвинул его к девушке, глядя в ее светло-серые глаза.
Эмили и Картер наклонились вперед, чтобы прочитать, обменялись взглядами, а потом девушка взяла ручку и, зачеркнув написанное, вывела другую цифру. Рамон посмотрел на листок.
– Согласен, – произнес он, не обращая внимания на тихое покашливание своего адвоката.
Эмили в молчании не сводила с него глаз.
– Полагаю, нам следует немедленно начать проверку финансов, – мягко сказал Рамон. – Вот и все, если мы достигли компромисса…
Воцарилось молчание, и все взгляды упали на Эмили. Рамон ждал. Лицо девушки не выражало ничего, но он знал, что в душе у нее сейчас настоящая борьба. Наконец Эмили коротко кивнула, глядя на Картера, встала, обойдя стол, подошла к Рамону и протянула руку:
– Мои поздравления, мистер де ла Вега.
Поднявшись, он взял ее маленькую ладонь в свою и удивился, ощутив тепло. Он отчего-то полагал, что руки Эмили будут холодными. Но от нее почти исходил жар, горячая волна. Зрачки девушки расширились, точно она тоже чему-то удивилась, и внезапно она выдернула свою руку.
– Прошу прощения, я поговорю с бухгалтером и попрошу его представить вам наши счета.
– Спасибо.
– Эмили, – произнес он, когда девушка уже повернулась, собравшись уходить.
– Да?
Он ослепительно улыбнулся:
– Можете называть меня Рамон.
Эмили заперла дверь ванной, включила холодный кран и сунула запястья под воду. Ей было невыносимо жарко, и виной тому был Рамон, хотя и непонятно, почему он производил такой эффект на нее. Казалось, одно его присутствие согревало. А когда она пожала его руку, словно ток пробежал по телу.
Эмили обессиленно опустилась на стул, закрыла глаза и потерла лоб. Правильно ли она поступила? А что, у нее был выбор? Рамон де ла Вега или Карл Скиннер – вот и все. Ее просто вынудили – сначала отец своими безответственными действиями, а потом Рамон – безжалостно и эгоистично преследуя собственные интересы. Меньше чем через два дня его корпорация завладеет пятьюдесятью одним процентом акций клуба «Ройс». «Прости, дедушка», – произнесла про себя Эмили, прерывисто вздохнув. Хорошо хоть, отец пришел на встречу. Не ясно, замучила ли его совесть, или возымели эффект четыре сообщения, оставленные на автоответчике, – их тон варьировался от умоляющего до яростного. Он ужасно выглядел, точно не спал несколько дней, – вполне возможно, злорадно подумала Эмили, так и есть. Что ж – не одной ей проводить бессонные ночи. Когда же Максвелл согласился продать свои акции, Эмили ощутила тяжесть в груди, ведь «Ройс» был единственной ниточкой, связывающей ее