Наверное, произошла какая-то ошибка, и ее непрошеные воспоминания нарисовали в воображении образ мужчины, которого она из-за собственной слабости пустила в свои мысли, а теперь отчаянно хотела забыть.
– Р-рауль…
Она с трудом выговорила это имя и попыталась взять себя в руки. Но только для того, чтобы обнаружить, что ее воображение тут ни при чем и высокая склонившаяся над ней фигура мужчины, казавшаяся ей властной, темной силой, витавшей в стенах молчаливой церквушки, очень даже реальная.
– Моя дорогая Имоджен, – на французском медленно протянул Рауль.
Его голос прозвучал тихо, почти нежно. Но она знала, что его нежность обманчива. Потому что этот человек был не способен на подобные чувства, и ей следовало понять это с самого начала. Тогда, может быть, ей удалось бы сохранить свое тело и сердце в целости и сохранности. И она бы не забеременела. Хотя разве могла она пожалеть о том, что случилось? Ведь когда Имоджен узнала, что носит под сердцем ребенка Рауля, она была на седьмом небе от счастья. Нет, она не жалела об этом. Даже если все закончилось очень печально.
– Я не твоя дорогая! – воскликнула Имоджен и отстранилась так резко, что ударилась бедром о деревянные перила. – И никогда не была и не хотела быть такой!
– Конечно нет, – насмешливо ответил Рауль. Он шагнул чуть в сторону, туда, где солнечные лучи переливались разными цветами, проникая в церковь через мозаичные окна и бросая на его лицо голубые, красные и золотистые отблески. Имоджен заметила, что его скулы стали чуть резче, а возле глаз пролегло несколько новых морщинок. Но едва заметные знаки прошедших лет сделали его еще более привлекательным. Солнечные лучи разноцветными осколками калейдоскопа играли на его белоснежной рубашке. Рауль закатал рукава, открывая взгляду свои сильные, мускулистые руки. В полумраке церкви невозможно было рассмотреть отполированный блеск его золотистой кожи, покрытой курчавыми черными волосками, но Имоджен не надо было видеть их, она и так все помнила.
Она знала, как выглядели эти руки, позолоченные корсиканским солнцем, и слишком хорошо помнила, как они обнимали ее за талию и прижимались к ее коже, выставленной напоказ в том ярко-голубом бикини, который ей хватило смелости надеть и вызвать полный страсти взгляд Рауля. Имоджен не забыла, что чувствовала, когда ее щека покоилась на его мускулистой груди, и не забыла аромат его кожи, который она вдыхала, засыпая под мерное биение его сердца, обессиленная после бурно проведенной с ним ночи.
Она помнила, но отчаянно хотела забыть.
– Прости, но я тебе не верю, – спокойно возразил Рауль.
– А зря! Я говорю правду.
– Тогда ты говорила по-другому.
Его губы скривились в циничной улыбке, и от него вдруг повеяло холодом.
– Я говорила глупости.
Имоджен шумно вдохнула, пытаясь взять себя в руки. Она чувствовала, что прошлое затягивает ее, словно зыбучие пески, и она медленно и мучительно задыхается.