– Примерно полтора года назад.
– У него были враги?
– Нет, конечно. Он был хороший парень. Никаких замечаний, всегда чисто выбрит, всегда вовремя приходил на дежурство.
– А у покойной были враги?
– Нет. Я думаю, что нет, вернее, нам казалось, что нет.
– Перед убийством ничего необычного не происходило?
– В каком смысле?
– Может, появились особенно откровенные журналы или картинки?
– Да нет, наоборот, все как-то успокоилось, мы даже решили, что психопат унялся. А тут вдруг такое…
– Сергей Алексеевич, – вдруг сказал Дронго, – вы ведь меня пригласили не из-за жены этого Паши? Это всего лишь повод объяснить мой вызов. Вы ведь понимали, что жена и ребенок могут ничего не значить. У вас были причины более конкретные?
– Да, – смущенно сказал Архипов, – да, безусловно. Я полагал, что вы все равно поймете. Я не верю в маньяка в моем институте. Не верю в психопата. Я убежден, что эти журналы и эти картинки не имеют ничего общего с убийством, которое совершил посторонний субъект, неизвестно как проникший на территорию института.
При этих словах Михаил Михайлович нахмурился, но не решился спорить с директором. Только мрачно отвернулся.
– Я знаю своих людей, – продолжал Архипов. – Это не всегда уравновешенные, очень эмоциональные люди, среди которых есть немало талантливых ученых. У них могут быть срывы, разного рода истерики, проявление эмоций. Но психопатов-маньяков среди них нет. Я в этом уверен.
– Тогда кто же убил Хохлову?
– Не знаю. Я настаиваю на версии чужого. Среди ученых такого негодяя быть не может.
– В каком смысле – чужого?
– В любом случае это не человек науки.
Михаил Михайлович сидел не двигаясь. Очевидно, что упрек был брошен сотрудникам охраны. Но он не решился спорить с патроном.
– Тогда это Паша или кто-то из его товарищей, – заметил Дронго.
– Я этого не говорил. Почему вы думаете, что у него были напарники?
– Я сказал товарищи, а не напарники.
– Какая разница? Почему вы так решили?
– Может, он действовал не один?
Архипов посмотрел на своего заместителя, тяжело вздохнул и покачал головой:
– Это почти наверняка был не он.
– Но тогда кто?
– Не знаю. И не хочу гадать. Мне неприятно даже предположить, что я здороваюсь по утрам с этим мерзавцем. Поэтому я и прошу вашей помощи, Дронго. Вы представляете себе атмосферу в институте. Все друг друга подозревают, на всех мужчин смотрят подозрительно. В такой обстановке мы просто не можем работать.
– Журналы