– Можно? – не выдержала, повернувшись, спросила у капитана. Он смотрел на меня, не отрывая взгляда, кивнул.
Я стала брать каждый томик, разглядывать его очень аккуратно, перелистывать страницы. Мне нравился запах, который шел от страниц.
– Говорят, что когда они были свежеотпечатанными, у них был удивительный запах, – раздался голос у меня за спиной.
– Правда? – восхитилась я и оглянулась на капитана. – А чем они пахли?
– Свежей печатной краской, бумагой и немного свинцом, клеем.
– А почему свинцом?
– Потому что буквы, из которых набирали текст, были сделаны из свинца.
– Ой, как интересно, – произнесла я, а всякие там разборки просто вылетели у меня из головы.
– Зайка, хочешь, я покажу тебе, как печатали книги? – отошел он в сторону стола.
– Очень хочу! – восторженно посмотрела на него, прижимая книгу к груди как настоящее сокровище.
– Вот смотри, – позвал он меня, открывая информацию на своем сенсорном виере.
У меня перед глазами, как в старых бабушкиных фильмах появилось голографическое изображение печатного станка. Я видела, как работает допотопная машина, перекладывает пустые листы, и убирает их уже с текстом. Меня заворожил это процесс. Просто и гениально. Я сидела на кресле Рада, он на подлокотнике, положив мне руку на плечо. Когда наклонялся вперед чтобы протянуть пальцы к сенсору, так было удобнее чтобы не свалиться с кресла. Но мне было все равно.
Опустила взгляд на книгу, отняла ее от груди, опять открыла. Это был Жюль Верн «Пятнадцатилетний капитан». Конечно, я читала ее в фонокниге еще очень давно. Но сейчас, глядя на этот, простой на вид, печатный станок, смотрела на книгу по-особенному.
– Зайка, – тихо позвал меня Рад.
– А? – отозвалась я, поднимая на него глаза.
– Зайка, – взяв меня за плечи, Рад поднял со своего кресла и поставил перед собой. – Простишь ли ты меня когда-нибудь? – тихо спросил он, глядя мне в глаза. – Если бы я знал, – притянул к себе и обнял руками за плечи. – Ты же ничего не сказала.
– Сказала.
– Нет, не сказала. – Не отпускал, начавшую вырываться меня.
– Я сказала, что мне больно, но ты не остановился.
Рад замер и я тоже, боясь, что он опять сделает мне больно, а потому просто старалась не шевелиться, дождаться, когда отпустит сам.
– Прости. – Произнес он искренне. И я бы поверила, если бы не те слова в коридоре. Снова начала вырываться.
– Я не знаю, как у тебя еще попросить прощения, – не отпускал он меня.
– Прощения за что? За то, что сделал мне больно? За то, что не остановился? Или за то, что сказал своим