– А две кроны у него туда помещались? – поинтересовался Томаш. Он лежал на кровати на животе и смотрел, как Йозеф засовывает натяг в специальный кармашек.
– Да, но непонятно, зачем бы их туда совать.
– А спичечный коробок?
– Наверное.
– А почему они там не мокли?
– Может, он их в клеенку заворачивал.
Томаш языком потыкал в щеку. Его передернуло.
– А что еще тебе герр Корнблюм велит туда класть?
– Я учусь на эскаполога, а не на саквояж, – раздраженно ответил Йозеф.
– И теперь будешь по правде выпутываться?
– Я сегодня к этому ближе, чем вчера.
– И тогда ты вступишь в клуб «Хофцинзер»?
– Посмотрим.
– А какие там требования?
– Тебя просто должны пригласить.
– А для этого надо обмануть смерть?
Йозеф закатил глаза – он уже пожалел, что рассказал Томашу про «Хофцинзер». Клуб был частным и мужским, располагался в бывшем трактире на одной из самых кривых и сумеречных улочек Старе-Места и выполнял функции столовой, общества взаимопомощи, гильдии и репетиционного зала действующих иллюзионистов Богемии. Герр Корнблюм ужинал там чуть ли не каждый вечер. Йозефу было очевидно, что клуб – не просто единственный источник общения и бесед для неразговорчивого учителя, но подлинный Зал Чудес, живое хранилище многовековых иллюзий и ловкости рук в городе, что породил величайших в истории шарлатанов, фокусников и факиров. Йозеф отчаянно мечтал получить приглашение. Собственно, мечта эта стала тайным средоточием любых его досужих помыслов (а вскоре ее место узурпирует гувернантка мисс Доротея Хорн). Отчасти Йозефа потому и раздосадовали настойчивые расспросы младшего брата – Томаш догадался, что клуб «Хофцинзер» царит в Йозефовых мыслях неотступно. Мысли самого Томаша полнились причудливыми виденьями, сплошь гурии и засахаренный инжир: мужчины в визитках и шароварах разгуливают под нахмуренными свесами фахверковых отелей на Ступартской, разрезанные напополам, и из воздуха вызывают леопардов и лирохвостов.
– Придет время – и наверняка меня пригласят.
– Когда тебе будет двадцать один?
– Не исключено.
– Но если им что-то показать…
Это прозвучало в унисон с тайным ходом Йозефовых размышлений. Он развернулся на постели, склонился вперед и воззрился на Томаша:
– Например?
– Если показать, как ты выпутываешься из цепей, и открываешь замки, и задерживаешь дыхание, и развязываешь веревки…
– Да это все раз плюнуть. Такие фокусы учат в тюрьме.
– Ну, если сделать что-то по правде чудесное… если их удивить.
– Побегом.
– Можно привязать тебя к стулу, выкинуть из аэроплана, а парашют привязать к другому стулу, и чтобы он тоже падал. Вот так.
Томаш выкарабкался из постели, подбежал к своему письменному