Я поблагодарил его с таким же лицемерием, с каким он меня благословил, потом уселся на каменной скамье в конце храма и прислонился к стене. По обе стороны от меня расположились Финан и Осферт. Риксег расхаживал туда-сюда, встречая гостей. С улицы доносилось бряцание оружия. Сына и Ситрика я оставил там, чтобы никакой ублюдок не украл Вздох Змея. Я привалился головой к стене и пытался прикинуть стоимость серебряных подсвечников, стоящих по бокам от алтаря. Здоровенные были штуковины, тяжелые, как боевой топор. От них распространялся аромат воска, а свет дюжины свечей отражался от серебряных реликвариев и золотых чаш, стоящих на алтаре.
Хитрая эта организация, христианская Церковь. Едва лорд становится богат, он строит храм или монастырь. Этельфлэд настояла на возведении в Сестере церкви еще до того, как начала укреплять стены и углублять ров. Я доказывал, что это пустая трата денег, что она всего лишь построит заведение, где попы вроде Риксега станут набирать жирок, но Этельфлэд стояла на своем. Сотни мужчин и женщин живут при церквях, в аббатствах и монастырях, основанных лордами, и по большей части не делают ничего, кроме как едят, пьют да бубнят время от времени молитвы. Монахи работают, конечно. Они трудятся на полях, полют огороды, рубят лес, таскают воду и переписывают книги, но все ради того, чтобы их начальники могли жить как аристократы. Ловкий план – заставлять других работать, чтобы самому наслаждаться роскошью. Я зарычал негромко.
– Церемония скоро закончится, – попытался утешить меня Финан, решивший, что мой рык вызван болью.
– Не приказать ли принести вина с медом, господин? – спросил озабоченный Осферт.
Осферт был незаконнорожденным сыном короля Альфреда, и более достойный человек не ступал еще по земле. Я часто пытался представить, какой государь вышел бы из него, родись Осферт от жены, а не от перепуганной служанки, задравшей юбки ради королевской прихоти. Из него мог получиться великий правитель, справедливый, умный и порядочный, но на нем вечно лежало клеймо бастарда. Альфред хотел сделать сына священником, но Осферт упрямо выбрал путь воина, и мне посчастливилось заполучить его в свою дружину.
Я смежил веки. Монахи пели, а один из колдунов размахивал металлической чашкой, подвешенной на цепи, заполняя церковь дымом. Я чихнул – это было больно, – потом у двери началась вдруг суматоха. Я подумал, что прибыл Этельред, но, открыв глаза, увидел епископа Вульфхерда со сворой попов-прихлебателей.
– Если тут затевается заговор, то этот любитель мять сиськи в самой его гуще.
– Не так громко, господин, – упрекнул меня Осферт.
– Любитель мять сиськи? – переспросил Финан.
Я кивнул:
– Так мне сказали в «Снопе».
– О нет! Нет! – возмутился Осферт. – Не может быть, он ведь женат!
Я расхохотался,