Он был похож на парижского щеголя середины девятнадцатого века, присевшего на минутку, чтобы перевести дух после светской прогулки по вечернему бульвару дю Тампль; вот только Яков Матвеевич присел в свое инвалидное кресло не на минутку. Вот уже четверть века он не может встать. Совсем.
Двадцать пять лет назад с ним произошел несчастный случай. Несмотря на все мои выпытывания и приставания, подробностей трагического события я так и не узнала. Все что мне было известно: Якову Матвеевичу чуть меньше шестидесяти, он доктор исторических наук, помогает Эрмитажу готовить выставки, коллеги называют его «Стивеном Хокингом от истории»… Он одинок, если не считать рыжего кота Ренуара и приходящей сиделки – дальней родственницы.
И я уже говорила, что он безнадежно в меня влюблен?
– Добрый вечер, Любовь Васильевна, не побеспокоил? – Яков Матвеевич подкатился чуть ближе и учтиво склонил голову. – Я подумал над вашей просьбой – мне кажется, лучше всего арабскую атмосферу вашей спальни дополнят репродукции Анри Матисса. Его марокканский цикл – эти сочные цвета, майоликовая плитка, яркое солнце, мечети…
– Ох, Яков Матвеевич! – перебила его я, схватившись за сердце. – Миленький мой, родной, как бы я хотела сейчас с вами об этом поболтать! Но мне срочно нужно убегать.
– Что-то случилось? – корректно поинтересовался сосед. – Я могу вам как-то помочь?
Из приоткрытой двери его квартиры высунул любопытный нос рыжий безобразник Ренуар, желая тоже поучаствовать в интересном разговоре.
– Да как тут поможешь… – горестно махнула я рукой. – Сама, всё сама! Степочка так и норовит вляпаться в неприятности, нужно предотвратить. А то ведь, не дай Бог, женится еще на этой Пантере! Мне такая криминальная невестушка ни к чему.
– Вы о Катерине с пятого этажа? – удивился Яков Матвеевич. – Не знал, что ваш Степан к ней неравнодушен.
– Пока еще, я надеюсь, равнодушен. Но сегодня вечером все может измениться, и я должна проследить, чтобы этого не случилось! – твердо сказала я. – Поеду в ресторан, где она выступает, и прослежу, чтобы эта девица к моему Степочке не приставала!
– Любовь Васильевна, – поднял брови Яков Матвеевич. – Простите великодушно мою бестактность – но уместно ли это? Вы вырастили хорошего сына, у него есть своя голова на плечах, он отдает себе отчет в происходящем…
– Вот-вот, за такими эти пантеры и охотятся! – отрезала я. – Вам, Яков Матвеевич, не понять материнскую тревогу! За каждым супергероем, как я всегда